– Ух, бред какой… ну все, мы уехали. Завтра жду. – Андрей попрощался, вернулся в пролетку с терпеливо ожидавшим выгодного клиента извозчиком и поехал в трактир. Настроение у него резко испортилось.
«А на что я надеялся? Что все останется незамеченным? Даже когда бежишь по улицам, за окнами ведь живые люди. Может, кто-то воздухом подышать подошел или выглянул на улицу просто так – не спалось. И вот результат. И Зирк чего-то там намекал. Горит земля… Неделя – максимум. И надо уезжать».
Тишина. Стих трактир, усталые кухарки похрапывают во сне, спит Дирта, улыбаясь и прижав к себе куклу, что подарила ей Олра, – у нее никогда не было игрушек, и теперь девочка не расстается с этим чудовищем с намалеванными красными щеками и тряпичными мягкими руками. Никат ушел утешать жену – он сильно переживает и совсем перестал улыбаться. Спит город, даже уличная шпана разбежалась по своим притонам и валяется, обкуренная маком и захлебнувшаяся в дешевом вине.
– Хорошо с тобой. Так хорошо, что и передать не могу. – Олра уткнулась аккуратным носиком в плечо Андрею и тихо дышала, щекоча его теплым воздухом из ноздрей.
Поежился, погладил руку женщины, лежащую на его груди:
– Поедешь со мной?
Она напряглась, замерла:
– Когда уезжаешь?
– Через неделю.
– Надолго? Или… навсегда?
– Не знаю. Не знаю… мне здесь оставаться нельзя. Я и на тебя беду навлеку. Хочу, чтобы ты уехала со мной.
– И что мы будем делать? Куда ты вообще собрался уезжать?
– В Балрон. В Анкарру. Что делать? Купим трактир. То же самое будешь делать, что и здесь.
– А люди? Люди как? Их куда?
– Поставишь управляющего. Будет работать, передавать тебе прибыль через посыльных.
– Разворует. Растащит все. Все, что мой отец делал, все, что я строила, берегла долгие годы…
– Я тебе дам денег – не хуже трактир построишь. И этот можно продать – он в хорошем месте стоит, купят. Тут опасно.
– А где не опасно? В Анкарре не опасно? Ты шутишь?
– Нет, не шучу. Там хотя бы исчадий нет. А тут – безобразие. Там еще в Бога верят, а здесь…
– Кому надо и здесь верят. И для этого не нужно храмов. Бог в душе. А исчадия – что они нам, исчадия. Они нас не касаются. Живем себе и живем.
– Пока не касаются – так вы и живете. А как коснутся? Тогда что будете делать?
– Я как-то не думала над этим… – И неуверенно: – Так-то я не против уехать… но через неделю – никак. Надо подыскать покупателя на трактир, надо организовать переезд, устроить людей – я же их не брошу, в конце концов.
– У меня будет для тебя сюрприз – через неделю. Перед отъездом.
– Как-то подозрительно и многообещающе. – Олра усмехнулась и погладила выпуклую, мощную грудь любовника. – Что за сюрприз?
– Какой же это сюрприз, если ты о нем узнаешь заранее? Нет уж. Потом скажу, как время придет. Кстати, как твое самочувствие? Не тошнит?
– Отличное самочувствие, на удивление. Слышала, что многие женщины страдают – тошнота, рвота, а у меня как будто и нет беременности! Это все благодаря тебе, я знаю. Спасибо тебе.
– Из «спасибо» шубу не сошьешь. Где реальная благодарность? Выраженная в правильных действиях?
– Сейчас будет… иди-ка ко мне…
– Далеко еще? Боюсь, застрянем. – Федор внимательно осмотрел местность и направил лошадей под высокую сосну. – Давайте-ка мы пешком пройдемся. И для здоровья полезно. Небось растолстели на сытных харчах в трактире!
– Сам-то! – фыркнула Шанти. – Пузо-то вон какое отрастил.
– Это не пузо. Это стратегические запасы, – парировал Федор. – Пошли быстрее. Не терпится посмотреть, как ты в небесах парить будешь и плевать на нас сверху.
– Обязательно плюну. Как же не плюнуть-то, если можно плюнуть? Согласись!
– Ну в общем, да… – раздумчиво заметил Федор. – Для того и влезают на вершину, чтобы поплевать на тех, кто ниже тебя. Разве не так, Андрей?
– Ну вас на фиг, – рассмеялся монах. – Вы слишком глубокомысленны, аж до тошноты. Мой слабый разум не понимает ваших аллегорий.
– Никаких аллегорий – это Федор там чего-то придумывает, философствует, – рассмеялась Шанти. – А знаешь почему? Федь, сказать?
– Предательница! Когда-нибудь тебе нос-то прищемят, чтоб не совала, куда не надо! – грозно зашевелил усами мужчина.
– А чего я… ничего. И даже не видала, как он бутылку в карман прятал!
– Чтоб ты в дерьмо коровье приземлилась! А лучше – в человечье!
– Тихо, вы! – улыбнулся Андрей. – Послушайте лучше – никого вокруг? Я из-за вашей болтовни никак прислушаться не могу. Нам лишних глаз не надо. Кстати, Федь, ты опять за бутылку? Какого хрена?
– И ничего не за бутылку… в честь полета можно! Насчет глаз – да откуда тут? Мы забрались в глушь, тут нет деревень, а тракт в пяти верстах отсюда. Эта дорога, вижу, к покосу идет. Осенью тут никто не ездит. Так что сейчас выйдем на склон горы, и лети, метла!
– Сам метла! – запоздало крикнула Шанли и забралась к Андрею на плечо. – Знаешь, меня что-то трясет всю. Я так волнуюсь… не забыл ли ты взять чего-нибудь поесть?
– Не забыл, не забыл, – усмехнулся «драконий учитель». – Пошли, ребята.
Тропинка, усыпанная осенними листьями… голые стволы деревьев, намоченные мелким нудным дождиком. Андрей поежился и поднял воротник. Холодно, да. А что делать? Не в городе же тренировать Шанти в настоящем полете?
– Ты думаешь, я смогу? – с надеждой смотрит в лицо друга. – Я полечу?
– Уверен! – Сказал, а в глубине души копошатся сомнения – а если врежется куда-нибудь? Хряпнется с высоты, и костей не собрать? – Конечно, уверен! Ты самая лучшая летунья в мире! Остальные драконы тебе и в подметки не годятся. Даже твоя мать. Кстати, когда ты с ней в последний раз связывалась?
– Сегодня утром… Я всегда с ней на связи.
– А чего молчала? Я-то думал, она тебя забросила.
– И ничего подобного. Просто она считает, что не должна вмешиваться в дело воспитания. Раз отдала меня воспитывать «драконьему учителю», значит, так и должно быть. Зачем лезть?
– Интересная новость, – покачал головой Андрей. – Ладно, потом обсудим. Видишь склон? Там высовывается здоровенная глыба. С нее удобно стартовать – не бойся, ты лучшая летунья в мире. Уверен. Иди туда, залезай на глыбу и прыгай. Я рядом, если что.
Шанти понеслась вверх по склону, а у Андрея замерло сердце – как пройдет? Говорить уверенно, важно вещать – одно. А вот что получится в итоге…
Драконица приняла свой драконий вид, забралась на камень, посмотрела вниз:
– Ух, страшно! Ты соберешь меня, если что? Разбросаю тут свои косточки…
