Она вытаращила глаза и злобно сказала:
– Что, попользовался девкой? Плати! А то я сейчас Отрусу скажу, он из тебя дух выбьет! Десять золотых за целку! Она целка была! Что уставился, придурок, плати! Отрус, тут тип какой-то, платить за Дирту не хочет и, похоже, ее спортил. Ты же ее сам хотел, а он спортил! Иди разберись!
Отодвинув Жоанну, в проеме появился здоровенный голый мужчина, как будто двойник Никата – со сломанными ушами и носом, а его руки толщиной напоминали ногу обычного, стандартного человека. Он вытаращился на Андрея и, схватив его за грудки, занес дынеобразный кулак.
Но ударить не успел. С плеча Андрея слетела черная молния и, визжа, как бензопила «Дружба», впилась в лицо подонку. Тот завыл, пытаясь оторвать от себя страшную фурию, но тут же захлебнулся в крови и упал, дергаясь и булькая кровью из разодранного когтями драконицы горла. Потом Шанти отпрыгнула в сторону и, шипя, стала вытирать окровавленные лапы об нападавшую под деревом листву.
Андрей повернулся и пошел прочь от окаменевшей от ужаса Жоанны, держа Дирту за руку. Отведя девчонку подальше, сказал строго:
– Никуда не уходи, стой здесь. Кошечка будет с тобой и не даст тебя в обиду.
Вернувшись к дому, он увидел, что проститутка пытается оттащить в сторону труп клиента. Завидев Андрея, она злобно крикнула:
– Чего зенки вылупил? Убери его отсюда, мне спать надо, холодно ведь с открытыми дверями-то спать!
Андрей пару секунд смотрел на эту тварь, потом приблизился, схватил ее за голову обеими руками и мгновенным движением сломал ей шею. Хрустнули позвонки, женщина обмякла и упала на труп клиента.
По дороге в трактир, Андрей обдумывал, как и что скажет Олре и как она воспримет его появление с нищей девчонкой. «В крайнем случае, – решил он, – придется брать ее с собой. Алена не откажет помочь. Олра все-таки человек непредсказуемый, я мало ее знаю. Вдруг скажет «всех не пережалеешь» да и отправит меня с нечаянным приобретением куда глаза глядят? Зачем ей лишняя обуза?»
– Ты убил мою маму? – негромко спросила девочка.
– С чего ты так решила? – сбился с шагу Андрей, а Шанти недовольно буркнула, чтобы он получше смотрел под ноги.
– Я и сама хотела ее убить… когда вырасту. Она меня все время била и говорила, что я плохо расту, клиенты отказываются меня покупать. Что у меня мослы одни, не на что посмотреть. А сама кормила плохо, а как я вырасту, если мне есть нечего, правда же?
Девчонка смотрела на него синими доверчивыми глазами, а у Андрея закипали слезы горечи и ярости – ну не должно, не должно быть в мире такое! Никогда, нигде, ни за что!
Он ни на миг не пожалел, что убил этих двух тварей, ни на долю секунды, но говорить девочке о том, что убил ее мать, не собирался – ни к чему. И Олре знать, что он так легко убил этой ночью двоих, тоже ни к чему.
– Нет, не убил. Я дал ей денег и навсегда тебя выкупил у нее. Теперь ты никогда не вернешься в этот вонючий сарай, а я отведу тебя к хорошей тете, она тебя покормит, и ты будешь там жить. – Андрей в этом был не совсем уверен, но говорить девочке об этом тоже не собирался. – Ты вымоешься, наденешь новое платье и будешь совсем хорошая девочка.
– Ты будешь со мной спать? Ты не сделаешь мне больно?
Андрей закашлялся, потом сплюнул и хрипловатым голосом ответил:
– Нет, я не буду с тобой спать. Когда ты вырастешь, ты сама выберешь, с кем ты будешь спать. А до тех пор ты будешь жить как все девочки, помогать на кухне, играть с котятами… Хорошо?
– Хорошо, – прошептала Дирта. – Только ты не обманывай меня, ладно? Взрослые всегда обещают что-то, а сами обманывают…
Андрей остановился, присел на корточки, посмотрел в синие глаза девочки и, обняв ее, сказал:
– Никогда. Забудь все, что было. Это всего лишь сон, дурной, гадкий сон. Скоро ты проснешься, и все будет хорошо.
Они вновь побрели по дороге к трактиру.
Ночь подходила к концу, и в зале оставались только самые завзятые гуляки. Со столов собирали кружки, подметали пол, Никат выносил гуляк в «отстойную» комнату-вытрезвитель, на кухне гремели котлами, убирая в холодную кладовку, чтобы не испортился недоеденный гуляш.
Олра не спала и, увидев Андрея и рядом с ним маленькую девочку, всплеснула руками:
– Ты куда пропал?! Я тут с ума схожу! А это что за маленькое чудо, где ты ее взял?
Андрей отвел девочку к столику, усадил и велел не сходить с места. Она понятливо кивнула и принялась с интересом разглядывать обстановку трактира, людей, а когда к ней подбежал котенок, играя с коркой хлеба, нагнулась, подняла его, прижав к себе, а корку быстро засунула в рот, оглянувшись – не хочет ли кто-то ее отобрать? И начала, давясь, жевать. Потом стала баюкать котенка, как ребенка укачивая. Котенок попробовал было вырваться, но передумал и вскоре успокоился, мурча и закатывая глазки.
– Вот так все и получилось, – закончил свой рассказ Андрей. – Я не мог ее оставить. Если ты не сможешь принять ее, она тебе в обузу, я отведу Дирту к своим друзьям.
Олра помолчала и вдруг ударила его по щеке.
– Скажешь за что? – потирая щеку, глухо спросил Андрей.
– За то, что так хреново думал обо мне! За то, что решил, что я могу выгнать девочку из дома! И кто ты после этого?
– Свинья, – улыбнулся Андрей и облегченно вздохнул.
– Раз осознал, дай я тебя поцелую. Ох, щечка моя… прости, милый… не сдержалась. Я не должна была. Хочешь, ударь меня тоже? Хочешь? Врежь мне как следует! Я виновата. Надо сдерживать свои эмоции, я не должна была тебя бить. Простишь?
– Не знаю… может быть, – усмехнулся Андрей. – Но больше так не делай. По крайней мере, прилюдно. Иначе ни меня, ни тебя не будут уважать.
– Прости, пожалуйста, – виновато повторила Олра и встала на колени, не обращая внимания на ошеломленные взгляды свидетелей этой сцены. – Я больше никогда не буду так делать! Я так переживала, так ярко представила происходившее с этой милашкой, что меня просто трясло от ненависти к ее мамаше, к насильникам. И ко всему этому дерьмовому миру, допустившему такое. И тут ты допустил, что я могу выгнать ее на улицу. Нет, не бывать этому. Как, ты сказал, ее зовут? Дирта? Дирта, детка, иди ко мне! Теперь ты будешь тут жить. Меня звать Олра, а это Андрей. Сейчас я отведу тебя в мойню, вымоем тебя хорошенько, оденем, и ты пойдешь баиньки. Мадра, Жугра, быстренько ко мне! Девочку в мойню – вымыть хорошенько, вычесать… нет, у нее, наверное, насекомые, обрейте ее наголо и намажьте мазью. Разогрейте ей бульончика и пирожков – но немного, а то как бы не заболела, похоже, еды ей перепадало совсем мало – вон, ребрышки торчат. Впрочем, вначале бульон и пирожки, потом все остальное. Быстро, быстро! – Олра хлопнула в ладоши, и закрутился хоровод.
Вокруг девочки суетились полные, пышущие здоровьем женщины, а Олра руководила процессом. Дирта с легким испугом смотрела на происходящее, но когда перед ней оказалась чашка с бульоном и тарелка с пирожками, даже затряслась, почуяв запах, и, захлебываясь, стала пить через край, зыркая по сторонам, как будто боялась, что еду отнимут. Потом затолкала в рот пирожок и собралась затолкать другой, давясь и кашляя, но Олра, испугавшись, что ей станет плохо, отняла у нее тарелку. Девочка тихо заплакала, и за ней начали рыдать женщины вокруг. Потом они подхватили ее на руки и унесли в мойню, заверяя по дороге, что Дирта получит пирожков столько, сколько захочет, а Андрей остался сидеть на стуле, устало откинувшись на спинку.
