Если люди Витара сработают грамотно, то завтра я буду знать кое-что более верное — имя незадачливого вампира! А с именем работать легко: можно определить круг знакомств и круг общения, найти вампира-мастера, некогда сотворившего киндреда из обычного смертного, растрясти всех, кто будет установлен.
Глядишь, кое-что и вылезет.
Наверняка кое-что вылезет.
Всегда вылезает. Уж я-то себя знаю.
Пока же самым простым будет предположить, что инсценировщиками двигала рука одного из партнеров Варры и Гамона. Быть может, того, кто привел к ним донора? Того, кто знал Ренегата до его падения и кто все еще жив. Ну, или мертв, но никак не упокоится по ту сторону жизни.
Я допил вино и потянулся, чтобы поставить стакан на столик подле камина, когда в комнате вдруг стало чуть прохладнее. Мои пальцы разжались, стакан глухо зацокал по доскам пола. Не пытаясь встать с кресла, я резко повернулся, нацелил ствол «единорога» в темноту дверного проема и взвел курок:
— Тебе лучше выйти на свет, если не хочешь получить пулю.
— Куда катится этот мир? — насмешливо протянул странный голосок.
Он не был ни тонким, ни писклявым, но называть его хотелось именно так: не голос, а голосок. С едва слышной хрипотцой, по-кошачьи мягкий, вкрадчивый.
— Разве можно быть таким грубым со своей гостьей? Да еще такой очаровательной и милой.
— Не припомню, чтобы я рассылал пригласительные. Даже очаровательным и милым.
— Но твоя дверь не была заперта. — Черная тень, прорисовавшаяся в дверном проеме, слегка качнулась. — Я расценила это как приглашение.
Я что, в самом деле, не закрыл дверь? На меня непохоже…
— Неумно с твоей стороны. Я мог сначала выстрелить, а потом заговорить.
— Однако же не выстрелил, — мурлыкнула тень, — Может, опустишь пистолет, Слотер?
Как же! Я направил в сторону двери ствол второго «единорога».
— В твоем присутствии? Очень смешно.
— Я так и думала. Правда, ты непохож на мужчину, которого может испугать красивая женщина.
— Тебе лучше выйти на свет, — угрюмо повторил я. — И это больше не просьба.
Она шагнула в комнату: тонкая, бледная как мел и неуловимо хрупкая. Изящная. Даже слишком изящная — прямо актриса-тень в анчинском театре. В ней не было гибкой упругости Таннис или огня маленькой Ли-Ши. Казалось, дунь ветер — и ее унесет в угол, запутает в скопившейся там паутине. И в то же время я чуял исходящую от нее силу — мрачную и древнюю. В ночной гостье вообще присутствовало нечто противоречивое, если не сказать, гротескное: как будто какие-то мельчайшие детали, несочетаемые в принципе, сочетались в ней на изломе возможного.
Подведенные уголки глаз делали ее хищный прищур варварским и раскосым, светлая помада тщетно силилась заглушить пунцовую яркость полноватых губ. О, эти губы… они могли бы показаться чувственными, если бы только не обнажали в улыбке сияющие неестественной белизной клычки, слишком длинные для любой смертной женщины.
Когда она шла ко мне — один, два, три шага, — длинное платье с совершенно бесстыдными разрезами то обнажало, то скрывало гладкие матово-белые ноги, словно бы выточенные из двух кусков алебастра.
— Свинец меня не остановит.
Улыбнулась. Слишком сладкая улыбка, чтобы ей доверять.
В ней всего было… либо недостаточно, либо слишком.
— Зато макияж попортит, — я нацелил спаренные стволы «громобоя» прямиком в белый округлый лобик, — А пока будешь его восстанавливать, вобью тебе кол в грудь.
Первая пуля засядет аккурат меж подведенных черным бровей. Вторую всажу ей в прямо рот. Вампиры слишком любят и культивируют свои клыки, чтобы так просто пережить их потерю, пусть и временную. Это вызовет своего рода психологический шок.
— Не жалко будет портить такую красоту?
Небольшая, но идеальной формы грудь и без того выпирала из декольте откровенно… почти агрессивно. Когда же она сжала ее ладонями и приподняла, не осталось ничего, что нельзя было бы не рассмотреть.
Мейс Треверс: «У стервы отличные сиськи, но я ее не пустил».
Да, она могла бы быть вульгарной. Если бы не была такой красивой.
И опасной.
— Ты обо мне мало слышала? Мне случалось охотиться и на суккуб. Я давно не ведусь на дешевые трюки с соблазнением.
— Дешевые? Ты оскорбляешь меня, Слотер. И ты уже повелся. — Она на мгновение замерла, продолжая улыбаться, сладко и одновременно вполне себе плотоядно. — Я сделала три шага, а твои пистолеты молчат.
— До той щели на полу, что я наметил, осталось еще два шага. Переступишь ее — спущу курки.
Бледная гостья с интересом посмотрела себе под ноги:
— Спустишь? Почему именно тогда, не раньше?
— Потому, что я предпочитаю стрелять почти в упор. Так, чтобы уж наверняка…
Она аккуратно, точно по тонкому льду, сделала два шага и остановилась перед пресловутой щелью, почти касаясь ее пальчиками ног в открытых сандалиях. Подкрашенные ноготки светились розовым. Я мысленно покачал головой: обувка абсолютно неуместная для осеннего Ура.
Улыбка исчезла, и бледное лицо, гладкое, словно выглаженное пальцами скульптора, приобрело наигранно-серьезное выражение. Даже легкая вертикальная морщинка пролегла между бровями. Она умела притворяться совершенно никудышной актрисой. Играла так, чтобы всем вокруг казалось, будто она именно это и делает — ведет себя словно бездарная лицедейка, а то и просто очаровательная дурочка.
Великолепная маскировка для подобной хищницы.
Смотреть на нее было приятно. Главное только не дать себе забыть, что «дурочка» таила внутри зверя, способного надвое разорвать взрослого мужчину.
Вампиресса. И даже кое-что похуже…
— И что теперь, мой брутальный Слотер? Наши отношения зашли в тупик?
— Они даже и не начинались, Морган. Мы с тобой не Джулиан и Мэриэтга.
— Не знала, что ты читаешь любовную лирику.
— Там хватает убийств и крови, чтобы мне понравилось.
Я не опускал пистолеты, несмотря на их тяжесть. Если надо, я могу держать оружие на вытянутых руках часами.
— Что тебе нужно?
— То же, что и тебе, о, великий охотник на нечисть. Найти вампира, который пьет Древнюю кровь. Того, кто убил Пустышку Треверса.
Визит ее меня удивил. А вот его мотив — не очень.
Интерес Морганы Морган к Ренегату вполне естествен, если не сказать закономерен. Неслучайно она раньше меня попыталась пробраться в особняк Эдварда Треверса.
— Вас таких тянет друг к другу.
Возможно, обдолбанный Мэйс Треверс тогда, в поместье своего покойного кузена, в кои-то веки не нес околесицу. Что-то в его словах было. На свой лад Моргана из клана Морганов действительно ничуть не меньший ублюдок, чем я или покойный Эдвард из Треверсов. Как и меня, ее не должно было существовать в природе. Я ведь, кажется, упоминал, что носферату не дано обращать в себе подобных потомков Лилит. Вампирская зараза не выживает в ядреной Древней крови. Но извращенное наследие нашей великой и грешной праматери снова выкинуло грязный фортель — единственным Талантом Морганы стала способность умереть и воскреснуть к новой жизни — по ту ее сторону.
