Ребра суккубы мягко хрустнули, ломаясь сразу в нескольких местах.
Свободной рукой я схватил девицу за волосы на затылке и дважды ударил лицом об пол, безжалостно разбивая точеный нос и сводящий с ума похотливый рот.
Она обмякла.
Оглушенная второй раз подряд, суккуба еще бессильно возилась – скорее инстинктивно, нежели и в самом деле пытаясь сбросить с себя мои четыре сотни фунтов мышц, костей, злости и навешанного поверх всего этого железа. Назвать это сопротивлением язык не поворачивался.
Не обращая внимания на жалкие потуги, я ловко вывернул бестии обе руки и, за неимением подходящих пут, безжалостно обмотал запястья ее же собственными волосами, достаточно густыми и длинными для этого. Спутавшись меж собой, пышные завитые локоны намертво оплели длинные костистые кисти.
– Как вы так можете?! Ziver! Хуже зверя! – выдавил из себя потрясенный молодой маг, тихонько отступая к хрипящему Псу правосудия – еще живому, но уже не жильцу.
– Ошибаешься! – не оборачиваясь, огрызнулся я. – Это как раз я имею дело со зверем. Причем со зверем, вырвавшимся на свободу.
Уперев ствол «единорога» в основание черепа демоницы, я вновь полез за пояс.
– Не надо браслета, nor-quasahi! Убей… – прохрипела суккуба. – Пристрели меня!
– Заткнись!
– Достаточно рабства у смертных… – Ее голос прерывался бульканьем крови, пузырившейся на губах. – Мы родичи по матери, по нашей истинной матери! Молю, убей. Отправь мою душу обратно в ад.
Понабралась словечек у смертных. Небось каждый второй норовил назвать «душа моя», пока слюнявил перси… и все прочее.
– Ты кое-что забыла, дорогая. – Я даже наклонился над ее ухом. – У тебя нет души!
Нашарив наконец во внутренних кармашках пояса нужную вещь, я извлек ее наружу, привстал с тела суккубы и принялся чертить на полу необходимые линии и знаки. Искомым оказался небольшой кусочек мела – не совсем обычного, правда, поскольку позаимствован он был из вертепа Черной церкви. По ребристой поверхности конического мелка вились буро-красные прожилки, каковые жрецы Тьмы выдавали за кровь агнцев, впитанную в ходе умелых алхимических процессов. Вранье, конечно, но вещь все равно полезная.
Темные ересиархи традиционно использовали n’toth – «зуб зла» или просто оскверненный мел – для всяких хозяйственных нужд. Как то: нанесения ритуальных знаков на своих мессах, написания хулительных письмен, поносящих мессианскую церковь, начертания пентаграмм для вызова демонов и прочих грязных дел. Но поскольку я ересиархом не был, то сейчас, быть может впервые, кусок такого мела использовался для дела не самого плохого – для спасения человека… пусть даже такого развратного и беспринципного, как Лора Картер, больше известная в Уре под именем Мамаша Ло, бесстыдница с бульвара Двух Соборов.
Мамаше ведь не нужно, чтобы новые Псы, которые вот-вот появятся на пороге, обнаружили в борделе тело суккубы? А раз времени рубить его на части и сжигать уже нет, оставалось только…
За этим странным занятием – рисованием тайных знаков, сидя на спине у обнаженной и избитой женщины, в компании с умирающим Псом правосудия и всхлипывающим подле него магом Колдовского Ковена, – и застали меня Близнецы-Слотеры.
Эх, нашу-то мать!
Везет как утопленнику.
Глава VI
Близнецы
Сетуя, мол, «день не задался», я понятия не имел, как же далек от истины на самом деле. Он не то что не задался – вообще пошел псу под хвост. Чем дальше разворачивались события, тем все более гнусный характер они приобретали.
Буду честен: общение с отпрысками родного семейства, норовящими перещеголять друг друга мерзостью характера, – удовольствие более чем сомнительное. Выродки – создания крайне противоречивые. Они настолько индивидуалисты, что не только смертных – друг друга на дух не переносят. Я в этом плане недалеко ушел, а уж когда речь заходит о Близнецах… Кровь и пепел! Общаться с ними – все равно что дикобраза поперек шерсти гладить.
Нелюбовь меж нами давняя, любовно выношенная и нежно пестуемая. Толком и не припомню, когда обычные для Слотеров размолвки превратились у нас в открытую вражду. Начиналось вроде банально: сначала слово за слово, потом кулаком по столу, затем стулом по хребту, и вот уже лютая вражда, ставшая частью богатых семейных традиций клана.
После пресловутого стула прямой стычки с неразлучной парочкой как-то не случалось, но это исключительно ввиду отсутствия общих интересов. Испытывая большую (и в высшей степени взаимную) неприязнь по отношению друг к другу, мы все же как-то ухитрялись ходить разными тропинками.
До «сейчас».
А вот сейчас-то братья стояли в полудюжине шагов от меня и неприятно скалились – совершенно не похожие друг на друга, но в то же время одинаковые, точно гипсовые маски, снятые с одного лица.
Дэрек Первый и Стайл Слотеры.
Близнецы-Рожденные-Порознь. Создания, необычные даже для семейки Выродков.
Бесовка называла таких, как я, «nor-quasahi» – что в переводе с енохианского, языка ангелов, значит «сыны удовольствия». Даже в Преисподней многие обитатели вслед за смертными теологами полагают, будто первые Выродки появились, когда Лилит, наша ненасытная праматерь, беспорядочно совокуплялась с чертями и демонами, теша свою похоть. Позже Древняя кровь обходилась уже без адовой помощи – размножалась своими силами и в свое удовольствие. Иных из нас даже смогли родить смертные женщины, хотя подобные случаи нечасты. А вот рожать Дэрека и Стайла оказалось так непросто, что Близнецам потребовались две разные матери.
Глядя на братьев со стороны, в первую минуту никто бы и не подумал, будто меж ними есть не то что родство – хотя бы приблизительное сходство. Комичная, почти шахматная пара! Тон в ней задавал черноволосый и высокий Стайл, похожий на умело выкованный клинок: гибкий, легкий, упругий. И опасный, как змеиное жало. А рядом с ним – коренастый и белобрысый Дэрек, выглядящий эдаким добродушным деревенским увальнем.
Однако стоило Близнецам начать двигаться, говорить, ухмыляться, как все вставало на свои места.
Одни жесты, одни гримасы, один тон на двоих.
В сущности, они и были единым созданием, которое проявляло себя, едва Близнецы брались за руки. И как раз его-то, этого единого создания, вольготно размещавшегося в двух телах, я опасался – куда больше, нежели безупречного фехтовальщика Стайла или великолепного мага Дэрека, взятых по отдельности или даже вместе, но только без этого их ручканья.
– Привет, братец! А мы пришли избавить тебя от хлопот! – с фальшивой сердечностью сообщил Дэрек, почесав нос.
– Ага. Мне кажется, Ублюдок, дальше все обойдется без твоего участия, – в тон ему произнес Стайл. – Мы сами сумеем обуздать нашу девочку. Ты хорошо поработал, иди купи лимонаду. Остудись.
Дэрек широко раззявился, демонстрируя щербатую пасть, и вставил:
