— Благословленный быстро примет вашу сестру, — согласился Тайран. — Среди моих студентов многие — потомки его вассалов. Они не забудут оказанной им помощи.
Старец жестом предложил покинуть балкон. Вампиресса в последний раз оглядела толпу, заканчивавших приготовления перед ритуалом жрецов и вернулась в зал. Священники, по ее представлениям, прорвутся через два часа после начала молитвы. В храмовой магии она разбиралась плохо и в то же время очень хорошо. Плохо — потому что сказывался недостаток информации и нежелание жрецов делиться знаниями с «темным отродьем». Да и большую часть узнанного проверить не получалось из-за различий в энергетике. В то же время основная часть ее источников так или иначе отслеживала действия храмов, и в мутном потоке разномастных сведений изредка попадались очень любопытные наблюдения. Отдельные куски, из которых, словно мозаику, удавалось собрать цельную картину ритуалов, обрядов, методик обучения и прочих внутренних основ школы.
Хастин, весь разговор простоявший в темноте зала, при виде госпожи собрался что-то сказать, но передумал. Просто с мрачным лицом кивнул на почти завершенный чертеж на полу. Селеста подошла поближе к начерченным свежей кровью знакам, ощутила знакомый ток силы, исходящий от них, припомнила, где и при каких обстоятельствах видела нечто подобное. Видела давно. Светским тоном поинтересовалась у ректора:
— Благословленный мэтр, а сколько вам лет?
— Не суть важно. Осталось мне немного, вот что главное. — Старый маг оглядел застывших поблизости соратников. — Так не лучше ли уйти самому и с пользой? Зато мои ученики останутся живы и продолжат мое дело.
— Душой жертвуете. Не телом.
— Я все-таки рискну.
Восставшая не стала комментировать прозвучавшую, с ее точки зрения, глупость. Тайран стар, опытен и могущественен. Возможно, он сильнейший маг среди живущих. Он знает, на что идет. Или думает, что знает. Во всяком случае, отговорить его не удастся — старик всегда отличался чудовищным упрямством. Из-за него сейчас Академию и штурмуют: окажись ректор чуть более гибок, сумел бы найти с храмами компромисс.
Спустя час до волшебников наконец-то дошло, что большую часть вещей придется оставить, и они понемногу принялись спускаться на нижние этажи. Там их встречал Хастин, объединял в группы по десять — пятнадцать человек, представлял проводникам из числа сородичей и напоминал о ждущих под землей опасностях, требуя беспрекословного подчинения. Преувеличивал он незначительно. Несмотря на заранее расчищенные маршруты и привычку подземных тварей повиноваться немертвым, последний уровень катакомб все еще являлся местом, не предназначенным для прогулок.
В отличие от старейшины-колдуна, Селеста провела оставшееся время в зале, пытаясь сколь можно точнее запомнить переплетения сложнейшего рисунка на полу и не стесняясь задавать вопросы. Она примерно догадывалась, что задумал ректор, восхищалась его гением и ужасалась ему. Отвечали ей не слишком охотно — мастера не могли отвлечься от подготовки к сложнейшему ритуалу, а их коллеги помладше не обладали нужными знаниями и в теме не разбирались. Кроме того, студенты и преподаватели постепенно начали догадываться, кто именно посетил обреченную обитель знаний под ручку с преподавателем-вампиром и достаточно свободно общается с главой Академии, отрывая того от важных дел. Как следствие, от девушки-подростка в простом белом платье люди старались держаться подальше. Зато рядом чертиком из забавной северной поделки возник Латам, с невозмутимой физиономией занявший место за спиной своей госпожи. Вот уж кто выглядел в роскошных интерьерах чрезвычайно органично, правда, в светлые пятна возле окон старался не вступать.
Маги, группа за группой, покидали комплекс. Бросали лаборатории и библиотеки, оставляли гнить дорогие ингредиенты, умертвили перед уходом зверей и подвергшихся мутациям смертных. Наконец на огромном участке земли, ограниченном продолжавшей сопротивляться молитвам жрецов оградой, осталось не более полутора десятков живых. Ректор, два его ближайших помощника, старых и решивших разделить судьбу наставника, деканы факультетов и несколько избранных студентов, помогавших по мелочам. Здесь же стояли двое мертвых, или, правильнее сказать, немертвых.
Люди подходили к ректору поодиночке, говорили несколько слов, принимали его напутственное благословение и, не скрывая слез, шли к подземному ходу. Селеста понимала их, она сама чувствовала себя неловко. Старик казался ей вечным. Со смертью Тайрана закончится целая эпоха. Она ничего ему не сказала на прощание, только кивнула издалека, да он, похоже, нежностей и не ждал — старея, волки теряют зубы, но не характер. Хастина — того пришлось дожидаться. Для него Тайран стал учителем из числа тех, что встречаются раз в жизни, да и то если очень повезет, поэтому вампир долго не мог попрощаться. И когда уходил, постоянно оглядывался.
То, что задержка обойдется им дорого, они осознали очень скоро. Сначала сверху донеслось ощущение взломанной защиты — будто дерево треснуло, — и на плечи навалился тяжелый гнет светлой магии. Даже ослабленный толстым слоем земли и камня, он ненадолго ослепил восставших, заставив их остановиться. Впрочем, почти сразу паралич прошел. Взлом укрывавших Академию заклинаний дорого обошелся жрецам, и они не желали напрягать и без того подорванные силы. Глядя на застывших вампиров и тоже почувствовав успех нападавших, люди остановились следом. Они не слышали приглушенного рева прорвавшейся толпы и звона бьющихся дорогих стекол, но обострившееся от горя чутье подсказало им: все. Свершилось. Дома больше нет.
И когда орды опьяневших от вседозволенности оборванцев ворвались под своды величественных залов, когда усталые священники праздновали победу, начиная прикидывать, как еще больше ослабить конкурентов, когда гонцы ринулись в королевский дворец с вестями о казавшемся невозможном событии, тогда-то маги нанесли ответный удар. Не содрогнулись стены, не пронесся по темным коридорам потусторонний жуткий вой. Просто последняя группа смертных и немертвых, бежавшая из оскверняемой цитадели магов, ощутила каким-то шестым чувством: началось. Словно ледяным ветром повеяло в затылок. И только потом накатила, догнала беглецов волна магии.
— Они начали слишком рано, — озабоченно прошептал Хастин. — Если я правильно рассчитал, мы не успеем выйти из зоны действия проклятия.
— Видимо, жрецы быстрее разрушили барьер, чем мы предполагали, — также тихо ответила Селеста. Затем громким голосом добавила для всех: — Поторопитесь, господа. У нас осталось мало времени.
Пришедшие в себя маги перешли с быстрого шага на легкий бег, но скорость движения возросла незначительно. Тугая пружина ритуала за спинами раскручивалась все сильнее, загустевший воздух наполнился предчувствием напряжения. По стенам поползли тени, непроницаемые даже для зрения восставших, иногда из них раздавались тихие манящие шепотки или стоны. Дыхание у людей участилось, они уже бежали изо всех сил.
— Все равно не успеем, — вновь зашептал Хастин. — Они слишком медленные.
Селеста думала о том же. Если бросить людей, то…
— Мы тоже можем не успеть. И я обещала старику вывести их. Черти круг.
