Беда в том, что отдельные куски мозаики складывались, сходились. Сценарий выглядел логичным. Маги, как организованная сила, мешали нынешним правителям страны. Поэтому от магов решили избавиться.
— Мне хотелось бы высмеять тебя, но не получается, — сухим голосом призналась Селеста. — Ты рассуждаешь до отвращения разумно.
— Простите, если огорчил вас, благородная госпожа, — поклонился южанин.
— Не стоит. Начнись беспорядки неожиданно — я огорчилась бы куда сильнее.
— Я думаю, мы должны сообщить обо всем мэтру Тайрану, — вмешался сидевший с напряженным видом Хастин. — Сейчас. Я вызову его по зеркалу.
— Думаешь, он тебе поверит? — скептически уточнила Селеста. — Будто не знаешь, насколько старик упрям. Сама с ним поговорю.
Если подумать, колдун преподнес госпоже приятный сюрприз. Как бы он ни нервничал, как бы ни относился к Академии и учителю, сначала он все-таки пришел к Селесте. И сейчас сидел, ждал ее решения. Это радовало.
Еще радовало, что первый ступор прошел, мозги заработали и начали рассуждать. Похоже, академиков придется вытаскивать — все-таки естественный союзник.
— Если насчет магов принято окончательное решение, то спасти их может только бегство. Храмы, армия, часть дворянства, поддержка Сына Моря… против такого альянса не выстоять. Бежать имеет смысл либо в Цонне — принц Коно наверняка воспользуется ситуацией и укроет пострадавших, — либо в соседние страны. Второй вариант менее удачен: чародеев за пределами королевства очень не любят. Значит, Цонне.
Хастин, найди Мерка, вместе проработаете маршрут и логистику. В Академии учится не одна сотня людей, тайно переправить их всех будет очень сложно, поэтому готовиться начнем прямо сейчас. Ты отвечаешь за катакомбы. Сам знаешь, сколько всякой дряни мы там наставили, а отряд Латама занят и зачисткой заниматься не может. Поэтому ловушки снимать и демонов изгонять придется тебе и твоим мертвецам. Все, ступай.
Окрыленный пониманием, что госпожа взяла ответственность на свои хрупкие, но чрезвычайно выносливые плечи, старейшина выскочил за дверь. Теперь, получив четкие инструкции и некоторую уверенность в будущем, он успокоился и был готов действовать. На мгновение Селеста позавидовала волшебнику — ее должность не позволяла спихнуть на других принятие решений, да и вообще простоты существования не предполагала. Вот сейчас, например, надо думать, как поступить с Кальдераном. За помощь в принципе полагается наградить. Но как? Чем можно наградить талантливого восставшего, о желаниях которого ничего не знаешь и в чьей лояльности сомневаешься?
— Кажется, Кальдеран, благодаря тебе мы избежали серьезных неприятностей, — обратилась Селеста к южанину. — Я хотела бы отблагодарить за услугу. Чего ты хочешь?
— Благородной госпоже известно — мне некуда возвращаться. Город, в котором я жил долгие годы, разрушен; община восставших уничтожена. Здесь, в Талее, под властью многодостойной, я надеюсь найти место, способное стать мне новым домом. Ибо нигде в иных землях немертвые не чувствуют такого спокойствия за свое будущее. Их травят, на них охотятся, вынуждают жить в грязных норах и уничтожают, едва завидят. Я хочу служить той, кто сумел не просто выжить, но выжить, созидая. Вы создали государство восставших, объединив их в единый народ; перед вами склоняются смертные, они почитают и любят вас; ваша воля заставляет правителей людей отступать. Только в Талее встретил я восставших, не просто желающих познать свою природу, но и прилагающих для этого реальные усилия. Разве есть где-то место, вызывающее большее восхищение? Оцените же мои достоинства по справедливости, благородная госпожа, и используйте их так, как сочтете нужным, — вот единственная награда, о которой я прошу.
Речь Селесте в целом понравилась. В меру польстил (в отличие от некоторых, способных полчаса соловьем разливаться), напомнил о своем бедственном положении, умудрившись сохранить лицо, о достоинствах упомянул — и своих, и хозяйки. Действительно, он может стать очень полезным. Только пусть потенциальный подданный сначала ответит на ряд вопросов.
— Кальдеран, до сего дня ты был в Талее гостем. Желанным гостем — ведь не сообщи ты о скором приходе нашего врага, и неизвестно, что бы он сумел натворить. Во всяком случае, погибло бы множество людей, да и немало восставших умерло второй смертью. Худшее удалось предотвратить, и поэтому вся община считает тебя нашим другом. Но теперь ты хочешь сменить статус, хочешь стать одним из нас. Я рада это слышать. Однако к моим подданным, тем более претендентам на высокий статус, предъявляются куда более жесткие требования, чем к посторонним. — Селеста выдержала паузу и закончила намного более сухим тоном: — Например, я крайне настороженно отношусь к восставшим, имеющим от меня опасные секреты. Община не должна платить по чужим долгам.
— Благородная госпожа, вам достаточно лишь задать вопрос — и я отвечу на него, не произнеся ни слова лжи!
Хорошо сформулировано. Ведь чтобы спросить, надо сначала узнать, о чем спрашивать. Ну, попробуем дальше.
— Хастин умеет определять возраст нежити. — Госпожа с удовлетворением уловила легкую вспышку паники собеседника. — Не очень точно, разброс составляет около пятидесяти лет. Тем не менее…
Дальше можно не продолжать. Кальдеран солгал о своем возрасте, о чем знали оба собеседника. Как он поступит теперь? Если продолжит упорствовать, утверждая, что ничего не скрывает, то говорить с ним просто не о чем. Зато имеет смысл приставить наблюдателей или даже выслать из города, предложив обосноваться в любой из меньших общин. Начнет врать, изворачиваться? Ну, смотря что он скажет. Даже из откровенной лжи можно извлечь полезную информацию. Чего Селеста не боялась совершенно, так это нападения. Во-первых, южанин избегал насилия и предпочитал добиваться своего интригами и обманом, а во-вторых, в своем убежище она вообще ничего не боялась. После многочисленных ритуалов и заклинаний каменные стены и те пропитались ее силой, превратившись в один могущественный защитный аркан. Ни человек, ни восставший здесь не успеют нанести ей вреда, развеянные в прах магией хозяйки.
К чести Кальдерана, возможные варианты поведения он просчитал быстро.
— Клянусь, я преуменьшил свой реальный возраст без злого умысла, благородная госпожа. — У него хватило совести низко поклониться, изображая смущение. — Многие знакомые восставшие, услышав, что я помню времена до Гнева Богов, приходили в величайшее расстройство или, наоборот, смотрели будто на чудо какое. Они ждали от меня откровений или каких-либо невероятных способностей и очень злились, когда я не оправдывал их ожиданий. Вот я и привык скрывать правду. Молю простить мне эту ошибку, совершенную исключительно с благими побуждениями и в силу привычки.
Во время прочувствованной речи Селеста вежливо кивала, а потом заметила:
— Очень благородно с твоей стороны заботиться о чувствах окружающих. Полагаю, для остальных нестыковок, замеченных нами в озвученной тобой биографии, найдется не менее простое и разумное объяснение?
— Разумеется, так оно и есть. Могу ли я узнать, — осторожно спросил южанин, — о каких конкретно неясностях желает узнать благородная госпожа Селеста?
