В конце-то концов, вдруг повезет, и авторство ритуала удастся свалить на Карлона? Хастин клянется, что запрячет следы насколько глубоко, насколько вообще возможно, да и занятия с Гаррешем принесли свои плоды. Шансы есть.
Широченная, примерно в полтора роста взрослого мужчины овальная чаша из черного пористого камня стояла в подземелье давно. Чуть ли не со времен Чумы. Тогда Селеста с компаньонами стаскивали в глубокие ухоронки все, что казалось им ценным и полезным, но с реализацией чего в данный момент возникали сложности. Как они прятали эту здоровенную дуру, вспоминать не хочется — и смешно, и страшно. Трехсоткилограммовое изделие неведомого мастера простояло в дальнем углу века, прежде чем вновь попалось на глаза колдуну, решившему приспособить чашу для полезного дела. Сейчас она являлась центральным элементом сложного рисунка, призванного помочь восставшим преодолеть созданную врагами защиту.
Опершись на каменный бортик, Селеста вглядывалась в водную гладь. Расположенные по краям светильники давали ровно столько света, чтобы казалось, будто вампиресса склонилась над матово-черным, еле отражающим зеркалом. Рядом стоял сосредоточенный колдун, готовый принять от вошедшей в транс госпожи образы и перевести их в звуки человеческого языка, сзади, на приличном расстоянии друг от друга, расположились Зерван и Латам. Старейшина-бандит должен был приносить одурманенных людей из соседней комнаты, столько, сколько понадобится; его коллега и соперник ждал сведений, чтобы во главе своего маленького отряда броситься за найденной добычей. Пятерых элитных бойцов, по прикидкам собравшихся, вполне должно хватить. Слуги Карлона действовали группами по трое-четверо восставших и, несмотря на возраст и силу, уступали сработанной четверке Латама. Тем более что остальные участники ритуала последуют за ними и помогут, когда госпожа придет в себя.
— Начинаем. — Тихий шепот отразился от низкого потолка и загулял по маленькому залу.
Привычное усилие переводит сознание на иной уровень, заставляя воспринимать мир не набором отдельных, иногда обладающих самостью, иногда нет, кусков, а целиком, полностью. Здесь и сейчас Селеста казалась себе парящей над городом (что такое город?) птицей (что такое птица?), тихо и величаво скользящей в сером тумане, высматривая внизу, вверху, вокруг по какой-то мелкой причине нужную ей цель. Она не помнила, зачем ищет этих «врагов», знала только, что должна их найти. Пока что не получалось. Она легко и быстро заметила похожих, таких же черно-алых и пахнущих переходом на Ту Сторону, но они не подходили. «Слишком большой город, — всплывает на редкость четкая мысль. — Трудно удерживать цель».
Туман расцвечивался яркими снами людей, вспышками их эмоций, исходящим от старых зданий и мест силы сиянием. Здесь отражалось все — любовь, боль, изготовленные магами артефакты и намоленные прихожанами реликвии храмов. Ядро Академии и королевский дворец окружали темные монолитные стены, приближаться к ним Селеста не осмелилась, подспудно чувствуя исходящую от установленных древними колдунами щитов угрозу. Исходила голодом мелкая нежить, опасливо и почтительно задергавшаяся при появлении духа госпожи; угрожающе засияли глаза стражей центрального храма Солнца. Все не то.
Наконец рядом мелькнуло и пропало нечто черное. Уставшая птица-Селеста задержалась, пристальнее вглядываясь в подозрительный район, нырнула поближе, всем телом воспринимая невидимые потоки. Да, есть, вот оно! Укутанные в серую сеть, почти сливаясь с полосами тумана, внизу тускло сияли четыре черных огонька. Госпожа торжествующе закричала и бросилась на находку, сжигая исходящим из пасти ледяным пламенем созданную чужой магией маскировку.
На это ушли последние силы, и когда резкий рывок выдернул ее из транса, она не смогла удержаться от падения. Кристально-ясный рассудок с отстраненным любопытством следил за падением тела, гадая: сломает себе что-нибудь или нет? Глаза четко фиксировали окружающую картину: шестеро обескровленных тел справа от чаши, испуганные, широко раскрытые глаза Зервана, вносящего очередную жертву, торопливо, но в строго выверенном порядке гасящий свечи Хастин. Латам, как и предполагалось, уже убежал.
А потом на нее обрушился голод. Раздирающий внутренности, убивающий любые мысли голод.
— Где? — еле успела она прохрипеть вопрос, прежде чем вцепиться в услужливо подставленное, вкусно пахнущее горло.
Темный маг погасил последнюю свечу, стер пару линий на полу и подошел поближе, вглядываясь Селесте в лицо. Зерван слегка отодвинулся. Чуть-чуть, еле заметно, но все же. Что же его так напугало?
— Угол Сливянки и Лысых Медников, — убедившись, что госпожа уже адекватна, ответил Хастин. — Это рядом, они успеют.
— В группе четверо. Я не нашла остальных, — на мгновение оторвалась от пищи Селеста.
— Ничего, и до них доберемся. — Судя по тону, чернокнижник был очень доволен. — Они, скорее всего, либо в убежище, либо на других концах города. В следующий раз будет проще.
Зерван вновь отодвинулся, теперь не скрываясь. Посмотрел на безвольную жертву, окончательно переставшую шевелиться, и вышел из зала — за еще одной. Хастин улыбнулся, присел рядом на грязном полу и тихо, посмеиваясь, принялся шептать на ухо:
— Видела бы ты себя минуту назад. Лицо белое, без кровинки, глаза чернущие, огромные, от шепота из ушей кровь пошла. У нас, не у тебя. Людей осушала — только так! Зерван от такой скорости аж задергался — небось подумал, и до нас черед дойдет.
Хастина, судя по лихорадочно-быстрой речи, тоже настиг откат, потому что он не смог остановиться, даже когда вполголоса матерящийся Зерван вернулся обратно. Селеста отбросила в сторону выпитого мужчину, приняла следующего — одетого в нищенское рубище старика с бельмами на обоих глазах — и глазами указала помощнику-бандиту на колдуна. Тому тоже не мешало подкрепиться, благо пища еще оставалась. Людей все равно придется убить. Обычно восставшие не осушали смертных до конца, довольствуясь несколькими хорошими глотками, но сейчас свидетелей оставлять нельзя. Потому и наловили тех, кого не жалко.
Закончив со стариком, госпожа немного посидела, успокаиваясь и приходя в себя. Порадовалась, что надела сегодня черные куртку и штаны — на темном кровь не видна, а перепачканное лицо и руки она сейчас отмоет. Дождалась, пока эйфория отпустит колдуна и он опять станет вменяемым.
Рывком поднялась на ноги.
— Сливянка и Лысых Медников, ты сказал?
— Вряд ли Латаму потребуется наша помощь, — тоже встал с пола Хастин. — Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо. А когда кровь усвоится окончательно, то есть минут через пятнадцать, буду чувствовать себя просто замечательно. Зерван!
— Да, хозяйка?
— Скажи Виталу, чтоб прибрали тут все, — приказала хмурому подручному Селеста. — Затем догоняй нас.
Появляться на поверхности было по-прежнему опасно, поэтому восставшие сейчас перемещались по городу катакомбами. На нижние уровни смертные и в лучшие дни старались не соваться, справедливо боясь напороться на одну из многочисленных ловушек или просто заблудиться в сложном лабиринте с массой ложных отнорков, тупиков, глубоких шахт и колодцев. Надо полагать, чужаки тоже притаились где-то под землей, но они вряд ли рискуют отходить далеко от своей лежки.
