— Юра, давайте руки помоем, — и Анфиса потащила его в
коридор. Нужно было дать бабушке передохнуть. Она не любила, когда на нее
таращились в минуты слабости. — Заодно я вам скажу кое-что.
Они ввалились в ванную одновременно, потому что Анфиса
продолжала тащить его за светлый рукав свитера, и догадалась отпустить, только
когда они застряли в дверях. Помедлив, Юра шагнул первый, потом зашла Анфиса,
закрыла двери и пустила воду.
— Ну что?
— Что?
— С чего вы взяли, что он задушен?
Юра сверху посмотрел на нее. Она так ему нравилась, что
нужно было соблюдать крайнюю осторожность.
— У него два дивана. Два старинных гобеленовых дивана. Почти
одинаковых, на каждом по три подушки, я сам сто раз видел, когда к нему
заходил. В этот раз на одном диване было две, а на другом четыре, понимаете?
Кто-то зачем-то брал одну подушку и переложил ее на другой диван. Они разные,
хотя очень похожи по расцветке. Кроме того, есть некоторые специфические
признаки, по которым можно понять, что это насильственная смерть.
Анфиса сосредоточенно намыливала руки.
— А милиция? Почему она решила, что он умер… естественной
смертью?
— Потому что им это удобно.
— Как?!
— Анфиса. — Он задрал рукава свитера и тоже стал намыливать
руки. — Из дома ничего не пропало. Дверь не взломана. Мертвый пожилой человек
лежит в своей кровати. Как вы думаете, какие выводы должна сделать милиция?!
— Правильные!
— Вот именно. Зачем местному участковому, который один на
сто квадратных километров, какой-то дурацкий «глухарь»?! Незачем он ему. В
привидения он не верит, хотя ваша бабушка пыталась ему что-то такое о них
поведать!
— А он?
Юра пожал плечами.
— Понятно. Но вы почему-то уверены, что его убили?! Только
из-за расцветки подушки?!
В зеркале он посмотрел на нее. У него были очень
внимательные и настороженные глаза.
— Да. Уверен. И не только из-за расцветки. Думаю, что
участковый тоже уверен, но ему неохота портить квартальный отчет. То, что у нас
тут завелся маньяк, очень маловероятно. А закрывать дело опасно только в том
случае, если здесь начал действовать серийный убийца, понимаете?
— Не очень.
— Если это серия, вернее, начало серии, значит, все будет
повторяться. И тогда его придется искать. Если это… случайность, тогда
повторяться ничего не будет и искать никого не нужно!
Анфиса вытерла руки, и очень домашним движением пристроила
полотенце ему на плечо. Он покосился на полотенце и завернул кран.
— Вы сказали, что не только из-за расцветки. Из-за чего еще?
Он помолчал.
— Я покажу вам, если захотите.
— Захочу.
— Тогда мы пообедаем и сходим.
— Куда?
— В соседский дом. Там… много интересного попалось мне на
глаза.
— А бабушка знает?
— Марфа Васильна человек очень наблюдательный. Я не знаю,
что именно она заметила, но что-то, конечно, заметила.
— Юра, вы должны их охранять! Вы понимаете?! Они… последнее,
что у меня осталось. Больше ничего и никого нет. Я не могу их потерять.
— Я тоже не могу, — пробормотал Юра, — и не надо меня
уговаривать, я не школьник.
— Юра, Анфиса! — закричали из коридора. — Где вы там
застряли?! Утонули, что ли?!
— Мы не утонули! Идем!! — крикнула Анфиса, и ее крик в
небольшой комнате с кафельными стенами и плиточным полом отдался от стен, как в
склепе. — Еще два слова.
— Да?
— Я вчера мыла здесь руки, и было уже темно. Штору мы
никогда не закрываем, все равно эта сторона выходит на лес, — она кивнула на
окно. — Там кто-то был, Юра. Там точно кто-то был. Он на меня смотрел.
— Вы видели? — спросил он быстро.
— Я не видела, но я знаю, что там кто-то стоял. И наблюдал
за мной.
Тут ей пришла в голову ужасная мысль, что это вполне мог
быть Юра. Вот этот самый Юра, что стоит сейчас перед ней, этот самый Юра,
которого она просила охранять дом и бабушку с Клавой, этот самый, который
обнаружил труп соседа и сказал, что его задушили.
По всем детективным законам самый активный ловец бабочек и
есть злодей.
Злодей?!
В конце концов, она ничего про него не знает, кроме того,
что старый друг Иван Иванович Калитин счел нужным сообщить. Но что они
понимают, эти старики!
Он заметил, что Анфиса вся подобралась и, кажется понял, в
чем дело. Он не собирался ни помогать ей, ни облегчать задачу. Если она
считает, что он укокошил соседа и теперь подбирается к ее семье, пусть скажет
об этом сама.
Она ничего не сказала. Побоялась?.. Не решилась?..
— Анфиса, иди обедать! Да что вы там застряли, ей-богу!
Не взглянув на него, Анфиса вышла из ванной, и Юрий знал
совершенно точно — мысль о том, что он убийца, прочно засела у нее в голове.
В вашей хорошенькой головке так много вздора, миледи!..
Хорошенькая головка, черт побери все на свете!
Когда Анфиса вошла в столовую, бабушка уже качалась в своей
качалке — волшебные таблетки сделали свое дело. Клавдия подавала на стол.
— Садись, садись. Юра, вы тоже садитесь. Только пирогов нет,
мне пришлось отдать их собаке. Бедный Петр Мартынович, так и не попробовал!..
Анфиса, у тебя нездоровый вид.
— У нас у всех сегодня одинаково нездоровый вид, Клавдия
Фемистоклюсовна!
— Надо поесть, и все пройдет, Марфа Васильна!
— А вам бы только есть!
— Когда сердце не на месте, самый лучший способ отвлечься —
поесть! Юра, вам ножку или грудку?
— Мне все равно.
— Да как же это все равно?! Что вы больше любите?!
— Больше всего, — вмешалась Марфа Васильевна, — он любит
вино и женщин, но мы ему этого предложить не можем. Или можем, Клавдия
Фемистоклюсовна?
— Что вы такое говорите, ей-богу, Марфа Васильна!
Есть Анфисе совсем не хотелось, но надо было есть, чтобы не
взбаламутить Клавдию еще больше. Она подцепила на вилку скользкий белый гриб,
посмотрела на него без всякого воодушевления и отправила в рот.
Ей очень нравилось ходить за грибами в березовую рощу. У нее
была брезентовая курточка, резиновые сапоги и специальные джинсы, разношенные и
удобные. Она повязывала на голову красный платочек, брала корзину и палку и
чувствовала себя барышней-крестьянкой.
