— Ой, девушка, миленькая, не надо лить, а? Я этого еще с
детства не выношу, когда мать зеленкой… того. Не надо, а?
— Вам бы рубашку переодеть. Вся в крови. Вас в милицию
заберут на Садовом кольце.
— Не заберут, я тут близко работаю, мне бы только до машины,
а там…
— А где ваша машина?
— А черт ее… там где-то…справа. Нет, слева вроде.
Вот тут Анфиса начала всерьез подозревать, что он психопат.
Это не добавило ей оптимизма.
Она кинула в раковину окровавленный тампон и приложила
следующий. Кровь еще сочилась.
— А вы… не помните?
— Да говорю же, с головой у меня что-то.
— В каком… смысле?
— Не, не в смысле! В глазах часто в последнее время темнеет
чего-то, и я уж больше ничего… Вот сегодня за сигаретами вышел, два шага
шагнул, и как будто ночь наступила, бац, и все, и не помню ничего. А потом
очухался мордой в заборе каком-то, и щека… того.
— И вы точно не пьете?
— Девушка! У меня организм не принимает. Я последний раз портвейн
пил двадцать лет назад в школе еще! Попробовать хотел, так еле-еле… того…
— Чего?
— Так еле-еле откачали в этой… в реанимации.
— Вам надо к врачу, уважаемый.
Как только она упомянула врача, он моментально перепугался,
и она поняла это. Видимо, как все молодые мужчины, он до смерти боялся медицины
вообще и любых врачей в частности.
— У нас в соседнем переулке отличная поликлиника. Я могу
дать вам телефон главврача. Он к нам часто приходит. — Анфисе очень хотелось
сбыть его с рук куда угодно, хоть бы в соседнюю поликлинику! — Обязательно
сделайте рентген. Если вы подвержены обморокам, это может быть симптомом
сосудистого или мозгового заболевания.
— Да не, не подвержен я!
— Вот его карточка. Позвоните и запишитесь.
— Да говорю, не подвержен я!
— Только звонить надо сначала в регистратуру.
— А может, того? Само пройдет?
— Но не проходит же! Вы же сказали: часто темнеет в глазах.
В следующий раз, когда вы так упадете… мордой в забор, — она намочила марлю
дистиллированной водой из большой стеклянной бутыли и оценивающе посмотрела на
его разорванную щеку, — вас ограбят или… еще что-нибудь похуже.
— Да чего хуже-то?!
— Убьют, — выговорила она хладнокровно. — Сходите к врачу.
Он вздохнул и спрятал карточку в нагрудный карман
испорченной рубахи.
— Умойтесь, только осторожно, иначе все опять закровоточит.
Давайте я вам помогу.
Он поднялся — Анфиса придерживала рукой угол полки, чтобы
ненароком опять не треснулся! — шагнул и нагнулся над раковиной. Он умывался и
смотрел в зеркало — изучал не столько себя, сколько Анфису за плечом, которая
деловито прибиралась на столе, собирала бинты и пузырьки с перекисью и
зеленкой.
Она чувствовала его взгляд, но позволила себя рассмотреть.
У него были умные и быстрые глаза.
— А как вас звать, девушка? Вы же меня… того — почти что от
смерти спасли, а я… того… не знаю, как вас звать.
— Меня зовут Анфиса.
— А меня Илья. Решетников Илья. У меня… бизнес.
Она хмыкнула, не в силах удержаться.
Вот зачем он сказал, что у него бизнес?! Затем, что мужик
без бизнеса — все равно что мужик без штанов — почти что и не мужчина?! Она
видит его в первый и последний раз в жизни — бог даст! — какое ей может быть
дело до того, бизнес у него или нет?!
Доблестный рыцарь, сэр Квентин, убивший в последнем
крестовом походе трех сарацинов, поскакал к пределам Паннонии, чтобы убить
турка, а потом еще в Каледонию, чтобы заколоть там каледонца, что
свидетельствует о бесконечной доблести сэра Квентина!
Бизнес у него, надо же!..
— А если мне медицина лекарств каких-нибудь пропишет, я,
девушка, к вам приду. То есть, Алина.
— Анфиса.
— Извиняюсь.
— Ничего страшного. — Господи, хоть бы ушел уже!
Последовала некоторая пауза, словно он позабыл, о чем
говорил.
— Договорились, да, девушка?
— Договорились, — согласилась она любезно и настежь открыла
дверь в коридор, что означало — прошу вас, или, по-простому, проваливай!
Он протиснулся мимо нее, косясь и пятерней закрывая
испачканную рубаху, чтобы не задеть ее крахмальный белоснежный халат — вежливый
и культурный мужчина!
Анфиса повела его к двери, забежала вперед и распахнула
перед ним дверь в торговый зал. Все замерло, как в плохом кино, пока они
медленно-медленно шли через зал, пока он медленно поворачивался к ней, кивал ей
сверху вниз и брался за ручку двери. На крыльце он застегнул пиджак, долго
шарил в нагрудном кармане, искал что-то. Не нашел, тяжело сошел со ступенек и
пропал из виду.
Плохое кино кончилось.
Анфиса повернулась и оказалась нос к носу Лидой и Таней
Тимофеевой.
— Вы чего, девочки?
— Надо было милицию вызвать, — заявила Лида и взглянула на
Таню, ища поддержки. — Мало ли кто это! Может, бандит!
— Не похож он на бандита.
— А ты почем знаешь? — язвительно осведомилась Лида. — Или
ты с ними на короткой ноге?
Таня вздохнула:
— Господи, чего только не увидишь на нашей работе. Сериал
прям.
— Это точно.
— А кто его так?
— Да говорит, что никто. Говорит, что упал.
— Откуда он упал?!
— Да я не знаю, Танюш. Странный он какой-то…
— Говорила, милицию надо позвать!
— Да ладно тебе, Лидка!
— А что такого? И заведующая предлагала…
Тут Анфиса вдруг вспылила:
— А тебе самое главное, что заведующая сказала, да?
Лида смерила ее долгим взглядом прекрасных карих глаз и
ответствовала жестко:
— А что нам, простым, делать? Нам только к начальству поближе
держаться. Мы ведь не Ковалевы, не Ларионовы, да и не Коржиковы даже…
Углубляться в эту тему Анфисе решительно не хотелось, и
Лидина осведомленность ее страшила. Она пожала Тане Тимофеевой локоть и пошла
на свое место.
