На ходу доставая карточку-ключ от запасника — в прошлом году
замки в хранилищах поменяли на карточные, — Федор тяжелой рысью помчался по
ступенькам вниз, в полутемный коридор, который показывали в «Новостях».
Только бы никого не встретить!.. Только бы никому не пришло
в голову именно сейчас поработать в запасниках!..
Отдельной охраны возле хранилищ не было, музей не мог
позволить себе такую роскошь. Оглядываясь по сторонам, как вор, мокрыми от
напряжения пальцами Федор вставил карточку в прорезь замка и потянул дверь.
Она не открывалась.
Он выдохнул, вытащил карточку и снова вставил.
Дверь не открывалась!..
Нужно успокоиться. Нужно успокоиться, и тогда все пойдет
хорошо.
Федор опустил на пол сумку, вытер о джинсы ладонь, и тут на
лестнице, прямо над ним, зазвучали приглушенные голоса и послышались шаги!..
Кто-то спускался в хранилище.
Федор набрал в грудь побольше воздуху, вытер о джинсы еще и
карточку и снова вставил ее в прорезь замка.
Дверь не открывалась, а шаги на лестнице были уже совсем
близко!.. И тут только он сообразил, что вставляет ее другой стороной — не той,
на которой была магнитная полоса. Он перевернул карточку, снова вставил —
голоса все ближе, и шаги все слышнее! — и замок подмигнул зеленым, и
бронированная дверь чуть-чуть ослабла в пазах!
Федор навалился на нее, чтобы быстрей открылась, подхватил
сумку, протиснулся в темноту и проворно прикрыл дверь за собой.
Куда они идут?.. В это хранилище или в следующее?..
Если в это, его здесь застанут, и… и…
Не зажигая света, Федор ринулся в глубину узенького прохода,
слева и справа от которого высились бесконечные полки от пола до потолка,
уставленные всевозможными предметами старины. За толстыми дореволюционными
стенами не было ничего слышно, и он не знал, миновала опасность или нет.
В конце прохода был стол, а на нем лампа. Под лампой лежал
толстый журнал, в котором полагалось отмечать, с какой именно вещью и кто
именно сегодня работал. Федор ощупью добрался до стола, пошарил по пыльной
поверхности, сваливая на пол какие-то бумаги, разлетавшиеся с тихим шелестом, и
зажег свет.
Место коллекции было в ряду у стены, под самым потолком. Там
были натянуты красно-белые ленточки, привязанные к стульям, — должно быть,
милиция натянула, обозначила «место преступления»!
Недолго думая, Федор присел на корточки перед стеллажом,
расстегнул сумку, освободил ценности от газет и как попало засунул серебро и
бронзу в самый низ, за ящики с какой-то посудой. Кувшин не входил, высоты не
хватало, и Федор просто положил его на бок и подпер чем-то, чтоб не укатился.
Он вскочил с колен, подхватил опустевшую сумку, помчался по
проходу, вернулся, чтобы выключить свет, и хранилище снова провалилось во мрак.
Осторожно приоткрыв дверь, Федор выглянул в коридор,
покрутил головой — волосы лезли в глаза и мешали смотреть. Никого не было в
коридоре, должно быть, те прошли дальше!.. Он вышел, закрыл за собой дверь,
подождал, пока щелкнет замок, и стал подниматься по лестнице.
Руки у него немного дрожали.
В коридоре наверху тоже никого не оказалось, и ничего не
было слышно за узкой дверцей с надписью «Служебный вход»… Чтобы удостовериться,
что с Викторией все в порядке и она ушла, Федор выглянул в гардероб.
Иван Ильич сидел на своем стульчике за рядами пустых
вешалок, вокруг него суетилась смотрительница и колыхалась тучная
администраторша, и пахло то ли валерьянкой, то ли ландышевыми каплями, которые
иногда принимала его бабушка. Виктории не было видно.
Все в порядке.
Все еще не веря в успех и не понимая, как это все у них
получилось, Федор вернулся к себе в отдел. Сумку он засунул в стоявший в
коридоре старинный шкаф с документами.
Марья Трофимовна была одна, «девочки» разошлись по домам.
— Вы не сбежали? — холодно поинтересовалась начальница,
завидев его. — Я была уверена, что вы сбежите!
— Марья Трофимовна, — сказал Федор Башилов, — я сейчас
спускался в хранилище. По-моему, вы что-то недосмотрели. Коллекция на месте.
Она смахнула с носа очки для «близи», которые беспомощно
повисли на цепочке, и водрузила очки для «дали». И уставилась на него.
— Кто вам разрешил пойти в хранилище?!
— У меня же пропуск не забрали! Я решил… поискать сам и
нашел.
— Что вы нашли?!
— Часы, распятие, поднос с кувшином, кофейник и чернильный
набор. Шкатулки я не видел, но, может быть, она тоже где-то там.
— Этого не может быть, — слабым голосом сказала начальница.
— Пойдемте посмотрим, — предложил Федор Башилов.
Когда Вероника вышла из музея, было уже довольно поздно.
По всей Волхонке горели фонари — успокоительным, легким,
веселым светом! — и снег валил. Целые горы белого, чистого, уже предвесеннего
снега! Казалось даже, что мороз отступил, потеснился, давая место этому снегу,
очистительному и густому, с которого должна начаться новая светлая жизнь.
Коллекция нашлась — эта новость моментально облетела всех
оставшихся в музее сотрудников. Петр Ильич лично проверил ее сохранность.
Недоставало только шкатулки, но после того, как коллекция обнаружилась, все
решили, что шкатулка просто куда-то задевалась, ведь недавно прорвались трубы и
ящики с ценностями пришлось перетаскивать с места на место!
Директор принес извинения милиции и назначил совещание, на
котором настоятельно рекомендовал отделу русского искусства провести
инвентаризацию и сделал еще кучу каких-то распоряжений, очень строгих, понятных
и логичных, и, должно быть, абсолютно правильных.
Предстояли разбирательства, собрания и, возможно, даже
выговоры «за халатное отношение к работе», но все это не шло ни в какое
сравнение с ужасом, который вдруг отступил, сгладился, как будто снег накрыл
его.
Все хорошо, повторяла про себя Вероника.
Коллекция вернулась, шкатулка найдется, Федора не посадят в
тюрьму!.. Все хорошо, и все это благодаря человеку, который сегодня утром пил у
нее в квартире чай с молоком!..
Умный, замечательный человек, на которого ее сын смотрел,
как на бога.
Никто никогда не помогал им, и Вероника привыкла жить с
ощущением, что «они сами справятся, и им никто не нужен», и чувство
благодарности, восторга, почти любви к Олегу Петровичу, такому незнакомому и
чужому, было для нее совершенно новым.
Раздумывая о том, как все вдруг стало хорошо, и еще о том,
что нужно бы купить чего-нибудь вкусного к ужину, хотя денег маловато и до
зарплаты далеко, она пошла было по Волхонке к автобусной остановке, но тут ее
окликнули:
