— Я хотел, чтобы он вернул мне коллекцию.
— Как?! Обратно в музей?!
— Нет. Лично мне.
— Зачем?! Ты решил ее самостоятельно продавать?!
Гена придвинулся и стал рядом с Олегом Петровичем. Он больше
ничего не жевал, пил кофе из маленькой кофейной чашечки, и было странно, что он
не раздавил ее своей ручищей.
— Нет. На… наверное, за мной следили. Когда старик отдал мне
деньги, у меня их… — Он сглотнул. Говорить было стыдно. — …отобрали.
— Кто отобрал, парень? — Это Гена проявил интерес.
Проявить-то он проявил, а потом опять стал сосредоточенно
прихлебывать из чашки как ни в чем не бывало.
Конечно, им не было и не могло быть до него никакого дела!
— Сначала позвонили. Сказали, чтоб я деньги отдал. Ну, я,
конечно, стал говорить, что понятия не имею, о чем они говорят, и нет у меня
никаких денег, а они сказали, что .. в общем, что убьют, если я им не принесу
их долю.
— Какую долю?
— Я тоже поначалу не понял, какую долю, а они мне сказали,
что это территория какого-то Хорька или Совка, и на ней скупкой и продажей
краденого занимается только пара надежных людей, и всяких гастролеров вроде
меня они здесь видеть не желают, и я должен им, ну, что-то вроде доли. Да, доли
в общак. Короче, забрали они пятерку, сказали, чтобы я еще десятку им принес, и
тогда они от меня отстанут. Мол, это самый божеский процент. Остальное,
говорят, можешь себе забрать, а у меня-то и была всего пятерка!
— Постой, парень, ученая твоя голова, — сказал Гена и
аккуратно пристроил свою чашечку на стойку, — постой, не части! А кто звонил
тебе? Когда? Как назвался?
— Назвался Владом, сказал, чтобы я деньги гнал, которые на
их территории намылил. Нечестным путем намылил, а делиться не хочу. Звонили
первый раз дня… три назад, а потом стали уже без конца звонить. Сказали, или
деньги, или тащи ворованное, мы надежным людям продадим, а тебя в долю возьмем.
А не принесешь, так мы тебя… того…
Олег переглянулся с Геной. Виктория слушала рассказ
восторженно, а Федор все никак не мог понять, из-за чего ее восторг. Ему
казалось, что, если его сию секунду пристрелить, как собаку, — вот это будет
правильно!
— Денег, то есть еще десяти штук, у тебя не было.
— Не было.
— И ты решил забрать коллекцию. Ну, чтобы отдать Хорьку,
Совку и… как его, последнего?..
— Влад, — подсказал Гена.
— …да, и Владу. Ты отдаешь им коллекцию, они берут тебя в
долю и впаривают ее своим людям. А пятерку, полученную у Василия Дмитриевича,
ты им уже отдал. Замечательно!
— А что мне было делать?! Хорошо вам говорить! У вас вон…
охрана! И этот в подъезде стоит!.. И шлагбаум, и машина! А мне как?!
— А тебе головой надо соображать! Если ты не врешь, конечно!
— Олег! — опять укоризненно воскликнула Виктория.
— Да не врет он, Олег Петрович, — пробурчал Гена, и Олег
посмотрел на него. Гена взгляда не отвел. — Скорее всего, не врет.
— Вот именно, что скорее всего. — Хозяин дома бросил свою
вилку, поднялся и достал из резного шкафа маленькую чашечку и маленький
странный, похоже, чугунный чайничек. И еще какие-то то ли листья, то ли цветы в
стеклянной банке. — Только Василия Дмитриевича убили, а так, может, и не врет!
Он поколдовал над банкой, понюхал цветы или листья. Должно
быть, пахли они очень хорошо, потому что от удовольствия он даже глаза прикрыл.
— Ну, рассказывай дальше, парень.
— Я сначала хотел попросить денег у… ну, в общем, у одного
человека, десять тысяч, чтобы им отдать.
— У тебя богатые знакомые, — заметил Олег Петрович.
— А потом решил не просить, потому что он все равно бы не
дал.
— Я бы тоже не дал, — заметил Олег Петрович.
— И тогда я попросил его помочь мне вернуть коллекцию. А он
сказал, чтобы… я шел к черту.
— Я бы тоже так сказал, — заметил Олег Петрович.
Федор застонал, поднялся со стула, оперся руками о стойку,
наклонился вперед и несколько раз с силой стукнулся головой о столешницу. Гена
наблюдал за ним с интересом, а Виктория с ужасом. Федор — когда бился — все же
краем глаза следил за их лицами.
— Что мне было делать?! — Это он крикнул, повернувшись к
Олегу, который все возился со своими цветами и чайниками. — Что?!
Гена моментально оказался рядом и загородил Олега Петровича
собой.
— Полегче, парень!
Олег Петрович глянул, фыркнул и продолжал возиться.
— Вы не понимаете! Вы никогда меня не поймете! Вы знаете,
как живут люди на девять тысяч рублей в месяц?! Да еще премия три пятьсот?!
Девять мать получает, за стаж, а у меня семь восемьсот тридцать три, и еще
семьдесят копеек до кучи! Знаете?! Мать сапоги раз в пять лет покупает! И это
все бред, что можно работу найти за деньги, нету такой работы, никто меня на
нее не возьмет! Опыт нужен, а где мне взять опыт, если меня никуда не берут?!
Средство для похудания в метро продавать я не могу!! Ну, не могу!! И куда мне
кидаться?! Связей нет, кто возьмет меня на доходное место?!
— Доходное место, — пробормотал Олег Петрович, —
Островского, значит, мы читали, про доходные места осведомлены.
— Да! — страстно крикнул Федор. — Да!! Это о-очень
недостойно, о-очень, но что мне делать?!
— Если ты спрашиваешь у меня, то тебе нужно перестать биться
головой о стол, — холодно сказал Олег Петрович.
— Я думал, мне отец поможет. Ну, как-нибудь! Конечно, это
малодушно, это безответственно, но мне не на кого больше надеяться! — Он
перевел дыхание и снова заорал: — Да знаю, знаю я, что надеяться нужно только
на себя, вот я и понадеялся, черт!.. И старика из-за меня убили, и мать
грозятся убить, и еще… Светку! И все из-за меня!
— Кто такая Светка?
Федор вдруг остановился и хлопнул глазами. Потому что никак
не мог вспомнить, кто такая эта Светка.
— А?.. А… это моя… — Почему-то у него никак не получалось
выговорить «подруга», особенно в присутствии Виктории, это будто обрывало все
нити, приковывало цепями, хотя при чем тут Виктория?! Ну, совсем ни при чем! —
Это одна моя… знакомая.
— Ты денег хотел у отца попросить?
— Да, — совсем обессилев, сказал Федор.
— Он богатый человек?
— Он давно с нами не живет.
— Я тебя спросил не об этом.
— Да, богатый.
— И именно его ты просил, чтобы он помог вернуть коллекцию?!
То есть отобрать у Василия Дмитриевича и отдать тебе?
