Олег Петрович поперхнулся и замолчал.
— Так, — сказал он осторожно. — А смотритель морга в этой
трагедии присутствует?
— Ну конечно! — возликовала Зайка. — Видите, значит, вы тоже
читали! Говорю же, его сочинениями Инет полон, и от него все, все фанатеют!
Макар сидел совершенно красный.
— Так, — повторил Олег Петрович, — а студент из Лейпцига?
— Да, да!
— Тебе понравилось про студента, да? — живо спросила Виктория.
— А путешествуют они, согласно сюжету, в женский
католический монастырь?
— Кажется… так…
Воцарилось молчание.
— Н-да, — сказал Олег Петрович. — Пожалуй, зря мы заговорили
о поэзии. Лучше нам эту тему закрыть. Давайте поговорим… ну, хоть о физике, что
ли! Среди нас нет физиков?
— Ну, я с физфака, — мрачно сообщил Пол.
— Значит, о физике тоже нельзя, — заключил Олег Петрович, —
а то вдруг мы установим, что законы Кирхгофа созданы лично вами, это будет
несправедливо по отношению к Кирхгофу. Давайте о дизайне! Как вам дизайн этого
заведения, дорогая Кэт?
— Я вам не дорогая, — отозвалась малышка и вздернула
остренький подбородочек. — Вон Викуся вам дорогая!
— И мне нравится здешний дизайн, — согласился Олег Петрович.
— Как это называется?.. Понтово? Потрясно? Кислотно? Правда, меня все время
мучает мысль, что я все это уже где-то видел, все это уже было, а то, что здесь,
просто содрано с первоисточника, да и то так бесталанно содрано, без огонька!
— Да где вы могли это видеть-то?! Клуб новый совсем!
— Да клуб-то новый, только сие все не ново. — И он кивнул на
стены, украшенные детскими горшками. — Шестидесятые, сексуальная революция,
марихуана, Голландия. А к ним пришло отсюда, из России, из девятисотых годов
прошлого века. Вам-то что здесь нравится?! Что это ново?! Так это старо как
мир, а вы этого не знаете, потому что книг не читали!
— Ну-у, — протянул Пол, — пошла сплошная зелень. Тоска.
— Тоска, — согласился Олег Петрович. — Ох, тоска. Тут вы
правы. Пол!
Неизвестно, чем закончилась бы дискуссия, если бы в зал
быстрым шагом не вошел усланный на Фрунзенскую Гена, не подошел бы стремительно
к Олегу Петровичу и не зашептал бы ему на ухо, перегнувшись через Викторию.
— Где ты его взяла? — спросил Макар у Виктории за спиной у
Олега. — Баклана этого ушастого?!
Виктория пожала плечиком:
— В антикварной лавке.
— Оно и видно!
Олег некоторое время слушал, а потом быстро поднялся.
— Прошу прощения, — сказал он. — Мне нужно срочно уехать.
— Как?! — тягостно поразилась Виктория. — Как уехать?!
— Прошу прощения, — еще раз тихо и настойчиво сказал Олег
Петрович. — Я тебе позвоню.
Но она не хотела с ним прощаться, хоть и вел он себя ужасно!
Опозорил ее перед друзьями, чуть до скандала не дошло, Макар обиделся, а он
поэт! Весь Инет от него в восторге! Но, во-первых, получается, что он ее бросил
на глазах у остальных, а во-вторых, вдруг он исчезнет из ее жизни навсегда,
вместе со своим «Мейбахом»?!
— Я поеду с тобой, — решительно объявила Виктория и
поднялась.
— Нет.
— Нет, я поеду! — И она топнула ногой. — А если ты меня не
возьмешь, я закричу на весь ресторан! Хочешь? Правда закричу!
— Она может, — в восторге от того, что противного папика
наконец-то приперли к стенке, сказала Кэт. — Да, Пол?
— Может, — подтвердил тот.
— Я поеду с тобой! Ты понял?!
Олег помолчал. Гена, с пальто в руках, хмуро смотрел в
сторону. На скулах у него ходили желваки, отчетливо видные в неверном свете,
испускаемом ночными горшками.
— Хорошо, — сказал Олег Петрович спокойно.
Скандала ему не хотелось, и он на самом деле не знал, может,
девица и впрямь способна на ужасную выходку!..
Виктория выбралась из-за стола, окинула Гену ледяным
взглядом — это он приперся и все испортил! — дернула плечом, отчего лифчик
опять пошел бликами, и зацокала каблучками к выходу.
Олег Петрович сдержанно попрощался и двинулся за ней.
— Там беда, Олег Петрович, — в ухо ему сказал Гена. —
Поговорить бы сначала.
— Сейчас поговорим.
— Да с нами же… девушка ваша.
— Она не помешает.
— Помешает, — серьезно сказал Гена, и Олег оглянулся на
него. Лицо у того было серьезным, и Олег вдруг забеспокоился.
— А икона где?
— В машине у меня.
— Ты ее не отдал?
Гена промолчал, и молчали они все время, пока Виктория
облачалась в меха, пока пристраивала ладонь под рукав Олегова пальто, пока,
осторожно ступая, спускалась по ступеням клуба «Сисайд Чмокс». Или «Синема Чиз»,
что ли!..
— А что ты пристал к Макарке с его стихами?! Ну, клевые же
стихи! И трагедия про студента и черта! Если тебе не нравится, можешь не
читать, но зачем ты его обидел?
Она отчитывала его, как супруга с многолетним стажем,
которая уводит подгулявшего мужа из гостей, выговаривая ему за то, что он
как-то не так беседовал с хозяином и его свояком!
— Трагедия про студента и черта, а еще про смотрителя морга
— просто забавные юношеские экзерсисы того же Каверина, — сказал Олег,
раздумывая, что такое могло случиться на Фрунзенской, если Гена даже не оставил
Василию Дмитриевичу икону! — Глупо выдавать их за свои! Глупо и недальновидно.
Кто-нибудь увидит, узнает, и будет твоему Макарке стыдно. Хотя то, что он читал
Каверина, говорит в его пользу, конечно.
Он щурился от мороза и хотел поскорее отделаться от девушки.
В декаданс уже наигрались, хватит!
На стоянке перед клубом «Сангейт Чимпс», или «Синема Чиз»,
что ли, было полно машин, а «Мейбах» Олега Петровича был брошен посреди дороги.
Перед ним, приплясывая от нетерпения, прыгал какой-то джипчик, никак не мог
объехать.
— Это ты так машину оставил? — в крайнем изумлении спросил
Олег Гену. — Первый раз в жизни вижу!
— Поехали, Олег Петрович, а? — умоляюще сказал Гена. —
Побыстрее бы надо.
— Я с тобой! — вступила Виктория и улыбнулась. — Ты сейчас
куда? На работу? Я тебя подожду, а потом можно сходить потанцевать! Мы ведь так
и не оттянулись!
Гена открыл перед начальником заднюю дверь.
Из приплясывающего джипа наполовину высунулся какой-то
донельзя обозленный молодой человек, музыка, грохочущая в машине, вырвалась на
улицу. Молодой человек набрал в грудь воздуху, чтобы закричать страшным
голосом, но посмотрел на Олега, передумал и нырнул обратно в джип.
