Отец откинул голову и захохотал, показывая крепкие белые
зубы. Федор смотрел на него почти с ненавистью.
Он пришел за помощью, он совершенно точно знал, что отец —
единственный человек, который может ему помочь, а тот хохочет. Хохочет!..
— И чего ты от меня хочешь?
— Я хочу, чтобы вы помогли мне вернуть то, что я… отдал, —
быстро выговорил Федор и скосил глаза на какую-то картину на стене, чтобы не
смотреть на отца.
Боже, помоги мне, почему-то пронеслось у него в голове.
Боже, если ты есть, помоги мне сейчас!
— Как ты это себе представляешь? — спросил отец весело. — Ты
чего-то втюхал, взял за это деньги — заметь, я даже не спрашиваю у тебя, что
именно ты втюхал! — а теперь хочешь, чтобы я помог возвратить?!
— Я попал в беду, — сказал Федор, косясь на картину. — Я
прошу вас… я вас очень прошу…
— Да не надо меня просить, мать твою!.. — вдруг закричал
отец, и это было так неожиданно, что Федор вздрогнул. — Вот мамка вырастила
мужика! Какой ты мужик, если тебе нянька нужна?! Чего-то продал, да еще не за
те деньги, а теперь давай обратно возвращать! И правильно тот мужик делает, что
тебе не отдает ничего, вас, недоумков, надо учить и учить, но вы не выучитесь
ничему!
— Это очень серьезно, — умоляюще произнес Федор, — вы
понимаете?! Мне нужно все вернуть, а я не могу! Помогите мне! У вас же есть…
— Что у меня есть?!
— Охранники. Помощники. Как они называются?.. — Федор вдруг
с ужасом понял, что сейчас заплачет, вот просто заплачет, и все тут, и еще он
понял, что отец не станет ему помогать.
Он не стал бы ему помогать, даже если бы Федор тонул в холодном
море, а отец проплывал бы мимо на яхте.
Он просто стоял бы и смотрел, как Федор тонет, и напоследок,
в самую-пресамую последнюю секунду перед тем, как вода захлестнула бы Федоровы
легкие, еще презрительно сказал бы с палубы, что его сын, выращенный мамочкой,
слюнтяй и слабак. Для чего такого спасать?.. Все равно от него никакого толку!
— Мои помощники не про твою честь! — Отец потер лицо, словно
смахивал паутину. — Еще охранников каких-то придумал! С чего ты взял, что я
полезу в твои дела?! Как тебе в голову это пришло?!
— Я думал, вы поможете мне договориться!
— Пусть мамочка твоя договаривается! Она это умеет! А мне
недосуг с тобой валандаться! Тебе сколько лет, мужик?
— Двадцать пять, — сквозь зубы вытолкнул Федор.
— Вот именно. Ладно бы пять!
— Ты не помогал мне и когда было пять тоже, — тихо сказал
сын. — Никогда.
— Что?! Что ты бормочешь?!
Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы дверь в кабинет,
словно парящий над Москвой, не распахнулась и легкий и веселый голос не
провозгласил с порога:
— Привет, папуля!
Федор подскочил, как ужаленный. Это было почти невероятно,
но ему показалось, что и отец тоже подскочил.
Подскочил, но быстро взял себя в руки.
Через минуту он уже шел по глухому и чистому ковру, на ходу
раскидывая руки:
— Привет, радость моя! Что же ты мне не позвонила?
Девушка подошла и чмокнула отца сначала в одну, а потом в другую
щеку.
— Я звонила, — сказала она и чуть-чуть надула губы. — Я
звонила, а у тебя телефон вне зоны действия сети!
— Быть такого не может!
Тут она засмеялась:
— Ну ладно, ладно, я просто не звонила, не звони-и-ила! Ну
что? Поедем?
— Да, да, — быстро сказал отец. — Я уже готов.
Девушка повернулась на каблучках и оказалась лицом к лицу с
Федором.
— Ой, простите, — сказала она, и в лицо ей как будто
брызнули смехом. — Я вас не заметила.
— Здрасти, — неловко поздоровался Федор.
— Здравствуйте.
— Пойдем, зайка. — Отец потянул девушку за локоть, а на
Федора даже не взглянул. — А то опоздаем.
— А… это кто? Он остается?
Отец мазнул по сыну равнодушным взглядом.
— Он не остается. Не ходи ко мне больше. Забудь сюда дорогу,
понял?
— Папуль, а кто это?
— Да никто, — равнодушно сказал отец. — Курьер. Мы его
увольняем.
Федор Башилов от ненависти почти не мог дышать. Он сам не
понял, когда его липкий и потный страх переродился в такую первосортную, едкую,
как кислота, ненависть.
«Курьер?! Мы его увольняем?!»
— С каких пор ты сам увольняешь курьеров?!
— Зайка, подожди секунду, я куда-то дел бумажник. — Отец
вернулся к столу и стал шуровать среди немногочисленных бумаг. — Лада, я
обедать ходил с портмоне или без?!
Секретарша с фигурой порнозвезды возникла на пороге. Вид у
нее был постный.
У Федора вдруг невыносимо заболела голова.
— Да ты вечно его бросаешь, папуля! В прошлый раз дома
оставил, тебе водитель в ресторан привозил! А еще, помнишь, в бане!
Отец хлопал себя по карманам, секретарша не поднимала глаз и
почему-то молчала, как воды в рот набрала, девушка веселилась, и Федору с
каждой секундой становилось все невыносимей.
И тут отец вдруг про него вспомнил. Он бросил портфель,
твердым шагом дошел до сына, крепко взял его под локоть и почти выволок в
приемную. Секретарше пришлось посторониться, иначе они не протиснулись бы.
Дверь в кабинет закрылась. Секретарша, не поднимая глаз,
вернулась за стол и уставилась в свой монитор.
— Я тебе сказал — пошел вон отсюда, — прошипел отец. — Ты
чего? Не понял, что ли?!
— Я пришел за помощью, — с ненавистью процедил Федор.
— Ко мне?!
— Мне больше не к кому.
— Ну, поздравляю тебя! И не смей больше сюда являться! —
Отец оглянулся на дверь, за которой осталась девушка, называвшая его «папулей».
— У меня и без тебя забот полно!
— Это ваша дочь?
Он и сам не знал, зачем спросил. Просто так. Ему и в голову
не приходило, что у него могут быть братья или сестры.
— Не твое собачье дело! Моя жизнь не имеет к тебе никакого
отношения.
Секретарша усиленно изучала компьютерный монитор, в котором
больше не было пасьянса, и виделось совершенно ясно, как, захлебываясь от
восторга, она станет рассказывать всем, кто согласится ее слушать, о тайной
жизни своего шефа!
…или она зовет его «шефуля», на манер «папули»?
Федор закинул за плечо рюкзак так, что чуть не задел отца по
лицу.
