— Но почему?.. — разочарованно протянула Макс.
— Хант излечил меня от подобных желаний, и боюсь, что надолго. Пойми, Макс, я только недавно обнаружила, что мужчина, с которым я жила и которого считала своим близким другом, обманывал меня за моей спиной. По-моему, только естественно, что я отнюдь не горю желанием снова наступить на те же грабли. К тому же на Ханта я зря потратила четыре года — целых четыре года, а ведь я уже подхожу к тому возрасту, когда перестаешь бездумно тратить время и душевные силы. Вот так-то, дочка… Ну и поскольку совершенно очевидно, что я плохо разбираюсь в мужчинах, значит, «встречаться» — это не для меня. Или ты не согласна?
— Конечно, не согласна! — возмутилась Макс. — И по-моему, то, что ты говоришь, просто… глупо. Он что, женат?
Талли не нужно было объяснять, кого имеет в виду дочь.
— Вдовец.
— Это плохо, лучше бы он был разведен, — глубокомысленно заявила Макс, и Талли чуть было не рассмеялась. — А подружка у него есть?
— Я его не спрашивала и спрашивать не собираюсь. Говорю тебе — мы с ним можем быть только друзьями, не более. Кроме того, у меня такое ощущение, что Джим тоже не стремится с кем-нибудь «встречаться». По-моему, он до сих пор тоскует о своей покойной жене.
— Все это смешно и глупо, — решительно отрезала Макс. — Я хочу сказать, что вы один другого стоите… Ну кому сейчас нужны эти сантименты? Нужно жить, жить сейчас, потому что, как ты сама только что сказала, время уходит. Еще немного, и будет действительно поздно.
— Спасибо за бесплатный совет.
— Ну как ты не понимаешь!.. А я не могу тебе объяснить… — Макс даже руками всплеснула от сознания собственной беспомощности. — Этот твой Джим очень красивый парень, и мне кажется — хороший человек. Пригласи его как-нибудь на ужин, и увидишь, что будет.
— Макс! Я не собираюсь приглашать на ужин агента ФБР.
— Почему?
— Не хочу оказаться в дурацком положении. Он подумает, что я, гм-м… делаю ему авансы.
— А может, тебе как раз и нужно сделать эти самые авансы. Вдруг Джим тебя… стесняется? Ты же у нас звезда, вот он и не решается пригласить тебя первым, — с вызовом сказала Макс, но потом сразу посерьезнела и посмотрела Талли в глаза. — Слушай, давно хотела тебя спросить: как дедушка чувствует себя на самом деле? Когда я рядом, он, конечно, бодрится, но я-то вижу, что по сравнению с моим прошлым приездом он очень ослабел. И он почти не вылезает из своего кресла на колесиках, хотя раньше ходил с этой… рамой.
— С ходунками, — машинально поправила Талли. Она тоже заметила, что отец понемногу сдает. — А что ты хочешь? — добавила она. — Ему недавно исполнилось восемьдесят шесть, а это весьма солидный возраст — особенно для мужчин. Хорошо, что ты приехала, с тобой папа заметно оживает, но… Мне кажется, что бо́льшую часть времени он чувствует себя не очень хорошо, хотя и старается этого не показывать. — Талли не хотелось расстраивать Макс, поэтому она не сказала, что Сэм слабеет буквально с каждым днем и что она боится — скоро настанет такой день, когда он вовсе не сможет встать с постели. Дело явно к этому шло, и Талли ничего не могла поделать. Ей еще повезло, что Сэм не впал в маразм, как часто случается со стариками в его возрасте.
Вечером того же дня они снова ужинали втроем и пребывали в приподнятом настроении, хотя завтрашний отъезд дочери огорчал Талли. Занятия в летней школе начинались через два дня и длились почти до конца летних каникул, а это означало, что Макс она увидит не скоро.
На следующее утро Талли отвезла дочь в аэропорт, а вернувшись, сразу занялась мелкими домашними делами — в том числе оплатой счетов. Эта работа сразу напомнила ей о том, что случилось в прошлый раз, когда она занималась тем же самым, — о звонке Бриджит и об убийстве Ханта, но Талли справилась со своими чувствами. Ханта все равно было не вернуть, да и вспоминать о нем ей было не слишком приятно.
В начале рабочей недели Талли встретилась с Грегом Томасом по поводу гражданского иска к Бриджит, у которой теперь было два адвоката — по уголовным и по гражданским делам. Грег оценил причиненный ущерб в миллион долларов — Виктор Карсон утверждал, что именно эту сумму она украла и что доказать факт кражи будет сравнительно легко благодаря сохранившимся копиям документов. Эта сумма, впрочем, еще могла быть изменена в бо́льшую сторону — в настоящее время Виктор в очередной раз штудировал свои гроссбухи в поисках сведений, которые уличали бы Бриджит в других преступлениях, о чем Грег и сообщил своей клиентке. Думая об этом, Талли невольно задалась вопросом, что станет с множеством принадлежащих Бриджит красивых и дорогих вещей, когда их хозяйка на долгие годы отправится в тюрьму. По-видимому, решила она, все это добро будет конфисковано и продано если не за гроши, то, по крайней мере, за какую-то небольшую часть первоначальной стоимости, а ведь именно ради этих вещей Бриджит пошла на преступление и в конце концов исковеркала свою жизнь. Сама Талли не находила в подобном поведении никакого смысла, но Бриджит, по всей вероятности, считала иначе.
Все остальное время Талли посвящала работе над фильмом и вскоре закончила чистовой монтаж «Человека на песке». В окончательной редакции лента понравилась даже ей самой. Энергичный сюжет, отточенная игра актеров, ювелирная работа оператора, даже музыкальное сопровождение — все было близко к совершенству. Хант гордился бы таким фильмом, да и Талли считала, что ей будет приятно видеть в титрах свое имя. Именно по ее просьбе монтажеры выделили в списке авторов строчку, в которой упоминалось о Хантере Ллойде. Фильм был закончен, премьера «Человека на песке» была назначена на пятнадцатое декабря, и Талли в последний раз вышла из студии с намерением не возвращаться к работе по крайней мере месяц. Она твердо решила устроить себе перерыв, чтобы отдохнуть, успокоиться, а главное — освоиться с мыслью, что теперь она снова будет снимать свои ленты одна. Хант был превосходным продюсером, но Талли была уверена, что справится и с этим аспектом производства.
Чувствуя себя совершенно свободной после удачно завершенной работы, Талли решила съездить к отцу. Увы, в этот радостный для нее день Сэм выглядел даже более бледным и слабым, чем обычно. Он явно чувствовал себя не слишком хорошо, и Талли подумала, что отец простудился, хотя на улице было довольно жарко.
— Что с тобой, па? У тебя что-нибудь болит? — встревожилась она. — Может, вызвать врача?
— Не стоит. Артрит разыгрался, только и всего, — ответил Сэм, и Талли предложила ему встать с постели, чтобы немного пройтись хотя бы по дому, но он не захотел.
Амелия потихоньку шепнула Талли, что Сэм весь день ничего не ел и ей так и не удалось его уговорить сделать хотя бы несколько глотков бульона. Ее слова серьезно обеспокоили Талли. Ей было очевидно, что за прошедшие несколько дней здоровье отца заметно ухудшилось и что он нуждается в постоянном присмотре. Она давно собиралась нанять сиделку, которая могла бы оставаться с ним и ночью, и теперь решила, что сделает это в любом случае, вне зависимости от его согласия. Сэм сильно ослаб, и она боялась, что он может упасть, удариться или что-нибудь себе сломать.
