— Моя жена умерла пять лет назад. Рак груди. Врачи ничего не смогли сделать. С тех пор я живу с сыновьями, у меня их двое. Старшему уже двадцать, и он учится в Мичиганском университете, а младший еще при мне.
— Я тебе сочувствую, — искренне сказала Талли. Ей действительно было жаль, что его жизнь сложилась подобным образом.
Джим кивнул.
— Тут уж ничего не поделаешь, — вздохнул он. — Зато сыновья у меня просто отличные. Если бы не они… даже не знаю, как бы я жил все эти годы. Сейчас я, конечно, уже привык, приспособился, но поначалу нам было нелегко. Очень нелегко. Дженни была замечательная, — добавил он, и Талли кивнула. Она внимательно наблюдала за его лицом и поняла, что Джим до сих пор тоскует по своей покойной жене.
— Я тоже воспитывала дочь одна, — сказала она. — Мы с мужем развелись, когда Максина была еще младенцем. Я, наверное, скажу сейчас не совсем правильную вещь, но мне кажется, что, когда ты в разводе, многие вещи становятся проще. По крайней мере, не нужно ни с кем бороться за ребенка — доказывать, что именно твое мнение правильно и что нужно делать так, а не иначе… ну и так далее.
— А твоя дочь… она видится с отцом?
Талли покачала головой и невесело рассмеялась.
— Он исчез из ее и моей жизни сразу после развода. Максине восемнадцать, и за все это время она видела отца считаные разы. Джеффри настоящий ковбой — он живет в Монтане и выступает в родео. Я влюбилась в него, когда училась в колледже, и вскоре забеременела. Мой отец настоял, чтобы мы оформили наши отношения официально, но это не помогло. Когда родилась Макс, мы оба фактически были еще детьми — инфантильными, эгоистичными, безответственными. Когда нашей дочери исполнилось шесть месяцев, Джеффри вернулся в свою Монтану, к бычкам и мустангам, а мне пришлось срочно взрослеть. Развод я оформляла уже без него. К счастью, у меня осталась Макс. Сейчас она вполне взрослая и самостоятельная девушка. — Талли вздохнула. — Я побывала замужем еще раз, — добавила она. — В этот раз моя семейная жизнь длилась чуть дольше — целых одиннадцать месяцев. Моим мужем был знаменитый британский киноактер Саймон Харли. Ты наверняка слышал это имя — его знает весь мир. К сожалению, у кинозвезд свои взгляды на брак. Через три месяца после свадьбы Саймон изменил мне с известной актрисой, с которой он тогда снимался, причем он и не думал это скрывать. Я, впрочем, узнала обо всем не от него, а из газет: таблоиды довольно быстро все разнюхали и опубликовали несколько совершенно недвусмысленных фотографий. Когда я их увидела, то решила, что не стану этого терпеть… — Талли печально улыбнулась. — Хант был в моей жизни всего лишь третьим мужчиной. Немного для голливудской знаменитости, не так ли? На этот раз наши отношения продолжались дольше, чем оба моих брака, вместе взятые, хотя регистрироваться мы не стали. Ну а чем все закончилось, ты и сам знаешь…
Джим кивнул. Хантер Ллойд тоже изменил Талли. Похоже, в жизни ей очень не везло с мужчинами, а может, она просто не слишком хорошо выбирала. Джиму, впрочем, Талли казалась доброй, порядочной женщиной, крепко стоящей на собственных ногах и не лишенной здравого смысла. Проблема была, видимо, в том, что она вращалась в мире, где нельзя было полагаться даже на друзей, где мораль была извращенной, ценности — изменчивыми, а обман не считался грехом. При мысли о том, насколько беззащитной и легкоуязвимой была Талли в подобном окружении, Джиму стало очень жаль ее. Ничего удивительного, что некоторые люди не могли удержаться от того, чтобы не воспользоваться ее добротой и открытостью. Взять ту же Бриджит, которая манипулировала ею столько лет. И тем не менее ее разоблачение причинило Талли сильную боль, хотя, казалось бы, о таких «подругах», как Бриджит, и жалеть-то не стоило.
Пока Джим размышлял об этом, Талли пробежала взглядом отчет сан-францисского управления ФБР и удивленно вскинула брови.
— Неужели это правда? — спросила она, и Джим кивнул.
— В этом нет никаких сомнений, Талли. Бриджит лгала с самого начала, лгала во всем. Она не обманывала тебя, только когда рассказывала о смерти матери. Все остальное она выдумала… Похоже, Бриджит сделала ложь своим главным оружием еще до того, как познакомилась с тобой. Именно поэтому родные питают к ней не слишком теплые чувства.
— И у них есть для этого основания, — согласилась Талли, показывая на распечатку. — Она лгала им, обкрадывала их, как… как меня. Теперь, когда ты показал мне это, я начинаю думать, что Бриджит — просто больная женщина, хотя со стороны этого не скажешь. Недаром она целый год пролежала в психиатрической клинике. — Талли покачала головой. — Но впечатления больной она не производит. Никак не производит, — повторила она.
— Это еще не все, — сказал Джим и рассказал Талли, что́ ему удалось выяснить в магазинах на Родео-драйв.
Эта невероятная история дополнила портрет подлинной Бриджит. Талли было трудно поверить в нее, как и в то, что Бриджит еще в детстве шарила по отцовским карманам, выгребая мелочь. Рассказ Джима, впрочем, только подтвердил то, что она уже знала: ее помощница была совсем не такой, какой представлялась. Бриджит оказалась хитрым, завистливым, корыстным человеком, который присосался к ней точно пиявка и к тому же пытался манипулировать ею к своей выгоде. Сознавать это было унизительно, но Талли по-прежнему отказывалась считать себя жертвой. Жертва, считала она, существо несчастное, а разве она несчастна? Просто сейчас ей тяжело, но ведь совсем недавно было еще тяжелее, однако она справилась — справится и в дальнейшем. По крайней мере, у нее есть любимая работа и Макс. Как она только что говорила Джиму, в сходном положении Талли оказывалась дважды, и оба раза находила в себе силы жить дальше. Найдет она их и в этот раз.
— Когда ты собираешься арестовать Бриджит? — спросила Талли. Она уже рассказала Джиму о том, что ее помощница собирается провести грядущую неделю в Мексике, а он ответил, что этого времени как раз хватит, чтобы получить все необходимые постановления и ордер.
— Как только она вернется из своей увеселительной поездки, я думаю, — сухо ответил он.
— А что будет дальше?
— После ареста Бриджит останется под стражей до тех пор, пока ей не предъявят обвинение. Потом судья определит сумму залога и отпустит Бриджит либо под залог, либо под ее собственную гарантию. В любом случае у нее отберут паспорт, чтобы она не могла сбежать за границу. После этого будем ждать суда.
— И долго его ждать?
— Несколько месяцев как минимум.
— Вот как? — удивилась Талли. — Значит, Бриджит будет несколько месяцев гулять на свободе, словно ничего не случилось?
— Именно так действует наша судебная система, Талли, — терпеливо пояснил Джим. Ему самому не очень нравилось существующее положение, но он ничего не мог поделать. — Исключения составляют только преступления, связанные с насилием. Если же налицо «беловоротничковое преступление»
[17]
, обвиняемый, как правило, продолжает жить обычной жизнью до тех пор, пока суд не возьмется рассмотреть его дело или пока он сам не заявит о своей виновности. Суд оценивает степень его вины и либо оправдывает, либо выносит приговор… В нашем случае, я думаю, Бриджит получит несколько лет тюремного заключения.
