Господи, сколько же всего успело случиться!.. Но теперь, по
крайней мере, у меня имелись ответы на некоторые из мучительных вопросов.
Разумеется, не на все. Однако их было вполне достаточно, чтобы удовлетворить
мои запросы хотя бы на какое-то время... И теперь я примерно представлял, что
происходило здесь во время моего отсутствия, и гораздо лучше понимал
происходившее в данный момент, и даже представлял себе кое-что из того, что
именно мне необходимо будет сделать впоследствии... Почему-то у меня было такое
ощущение, что знаю я гораздо больше, чем мне кажется, что я уже обладаю всеми
необходимыми кусочками, чтобы заполнить пустые пространства в разрастающейся
вокруг меня головоломке, если их правильно повернуть и вставить. То, с какой
скоростью развивались события, особенно сегодняшние, не позволяло мне ни минуты
как следует подумать. А теперь некоторые из этих «кусочков» добытых мной
знаний, похоже, уже начинали поворачиваться под каким-то странным углом...
Меня отвлекло мерцание — это едва заметно посветлели небеса,
предвещая скорое появление луны. Обернувшись, я встал на ноги и осмотрел
горизонт. Призрачный лунный свет уже разлился над морем. Я напряженно ждал, и
вот крошечный серпик возник в небесах. Облака, правда, тоже немного сдвинулись,
хотя и не настолько, чтобы вызвать опасения. Впрочем, ожидаемого явления в
зените пока еще не наблюдалось. И все же я вытащил колоду, перетасовал и вынул
Козырь Бенедикта.
И думать забыв об отдыхе, я внимательно смотрел на карту,
видя, как над водой все шире разливается серебристое свечение, а на волнах
начинает посверкивать лунная дорожка. Слабо видимые очертания города вдруг
закачались высоко в небесной вышине. Чем ярче светила луна, тем чаще по линиям
города-призрака то тут то там пробегали искры. Тир-на Ног-т становился виден
все более отчетливо. Я по-прежнему внимательно смотрел на карту Бенедикта,
стремясь установить с ним контакт...
Он был в Зале Пути; стоял как раз на самой середине.
Зажженный фонарь поблескивал у его левой ноги. Он узнал меня.
— Корвин, — спросил он, — что, уже пора?
— Не совсем, — сказал я. — Луна уже встает. Город
только еще начинает обретать форму. Ждать недолго. Я просто хотел убедиться,
что ты готов.
— Я готов, — эхом откликнулся Бенедикт.
— Хорошо, что ты успел вернуться! Узнал что-нибудь
интересное?
— Меня отозвал Ганелон, — сказал он, — как только
узнал, что происходит. Знаешь, его план показался мне очень неплохим, именно
поэтому я и здесь. Что же касается моего путешествия во Двор Хаоса, то,
по-моему, я действительно кое-что узнал...
— Минутку, — прервал я его.
Сотканный из лунных лучей город приобретал все более ясные очертания.
Теперь он был отчетливо виден прямо у меня над головой. Появилась и Лестница,
хотя она в некоторых местах казалась бледнее и прозрачнее, чем в остальных. Я
так и потянулся к ней, чтобы хоть на миг погасить жажду своей души...
Холодный, спокойный, я ступил было на четвертую ступень,
однако она, как мне показалось, чуть подалась под моими ногами.
— Скоро начнется, — сказал я Бенедикту. — Сейчас
собираюсь испытать Лестницу. Будь готов.
Он кивнул.
Я поднялся по каменным ступеням — раз, два, три, — потом
приподнял ногу и опустил ее на четвертую, почти прозрачную ступень. Она
легонько качнулась. Я не решался встать на нее обеими ногами и ждал, наблюдая
за луной и вдыхая холодный воздух.
Лунная дорожка на воде становилась все шире; посмотрев
вверх, я увидел, что Тир-на Ног-т несколько утратил свою прозрачность. Звезды
за ним были почти не видны. За эти мгновения и ступень под моей ногой стала
тверже. Упругость ее исчезла. Я чувствовал, что теперь она способна выдержать
мой вес.
Я пробежал глазами по Лестнице снизу доверху и увидел ее во
всей красе: кое-где она казалась совершенно непрозрачной и плотной, в других
местах чуть просвечивала и посверкивала искрами, но все же представляла собой
сейчас единое целое. Лестница вела прямо в молчаливый город, что плыл в небесах
над морем.
Я поднял вторую ногу и опустил ее на ступень. Захоти я этого
сейчас, Лестница могла бы послать меня в такое место, где сны становятся
реальностью, где бродят порождения неврозов, где всем правят сомнительные
пророчества — в залитый лунным светом город, где осуществляются двусмысленные
желания, где время совершенно искажено и где все сияет бледной неземной
красотой.
Я снова сошел на землю и посмотрел на луну, теперь
находившуюся в самой высшей своей точке, потом взглянул на карту Бенедикта.
— Лестница прочная, луна взошла, — сказал я.
— Хорошо, иду.
Я видел его там, в самом центре Образа. Он поднял зажатый в
левой руке фонарь и какое-то мгновение стоял совершенно неподвижно. Еще один
миг — и он исчез, исчез и Образ. Через несколько секунд Бенедикт появился почти
в таком же зале, только у края Образа, у самого его начала. Он высоко поднял
фонарь и огляделся. В зале он был один.
Бенедикт подошел к стене и прислонил к ней фонарь. Его тень
протянулась от фонаря по направлению к Образу, резко мотнулась по стене, когда
он развернулся и вернулся к исходной позиции.
Этот Образ, заметил я, светился более бледно, чем тот, что в
Амбере, — серебристо-белый, без малейшей примеси голубизны. Очертания его были
теми же, однако призрачный город проделывал странные фокусы с перспективой. Мне
мерещились там какие-то неровности, сужения, расширения, которые будто
постоянно двигались и менялись местами без всякой видимой причины, как бы
скользя по поверхности Образа — словно я рассматривал его через бракованную
линзу, а не через Козырь Бенедикта.
Я вернулся на землю и сел на самую нижнюю каменную ступень,
продолжая наблюдать. Бенедикт ослабил клинок в ножнах.
— Тебе известно о воздействии крови на Образ? — спросил
я.
— Да. Ганелон сказал мне.
— Ты когда-нибудь подозревал... что-нибудь в этом роде?
— Я никогда не доверял Бранду, — услышал я вместо
ответа.
— Ну а что путешествие ко Двору Хаоса? Что ты узнал?
— Позже, Корвин. Теперь он может появиться с минуты на
минуту.
— Надеюсь, никаких отвлекающих видений у тебя не
возникнет, — сказал я, вспоминая свое собственное путешествие в Тир-на Ног-т и
участие Бенедикта в моих приключениях там.
Он пожал плечами:
— Они обретают силу тогда, когда на них обращаешь
чрезмерное внимание. А мое внимание сегодня зарезервировано для иного.
Бенедикт медленно повернулся, снова внимательно оглядев зал.
— Интересно, а он знает, что ты здесь? — спросил я.
