— Вот и хорошо. В таком случае занимайся пока своим
делом, Корвин, а я займусь своим. На это тоже потребуется некоторое время. Мне
еще нужно отдать соответствующие распоряжения своим командирам. И договоримся
не принимать никаких окончательных решений в одиночку, не связавшись прежде
друг с другом.
Я согласно кивнул.
Мы допили вино.
— Что ж, пора и мне заняться сборами, — сказал я. —
Желаю тебе удачи, Бенедикт.
— Я тебе тоже. — Он снова улыбнулся. — Теперь все
пойдет на лад, уверен. — И, хлопнув меня на прощание по плечу, он пошел к
выходу.
Мы последовали за ним. Ганелон велел своему ординарцу
привести коня Бенедикта.
— Я тоже хочу пожелать тебе удачи. — Он протянул моему
брату руку.
Бенедикт с благодарностью пожал ее.
— Спасибо, Ганелон. Спасибо за все, — сказал он и
вытащил свои Козыри. — Если хочешь, можно вызвать на переговоры Джерарда, пока
не привели мою лошадь, — обратился он ко мне.
Бенедикт перетасовал карты, вытащил одну и уставился на нее.
— Как же ты намерен восстановить Образ? — спросил меня
Ганелон.
— Мне необходимо вернуть Камень Правосудия, — ответил
я. — Лишь с его помощью я мог бы снова начертать нарушенные линии.
— Это опасно?
— Да.
— А где сейчас этот Камень?
— В Тени Земля, там, где я его и оставил.
— Почему же ты его оставил там?
— Я испугался, что он убьет меня.
Лицо Ганелона исказилось.
— Не нравится мне, когда ты так об этом говоришь,
Корвин. А нет ли другого способа?
— Если бы я знал его, то, конечно, воспользовался бы
им.
— А если воспользоваться планом Бенедикта, отправив
армию во Двор Хаоса? К тому же ты сам утверждал, что Бенедикт способен поднять
неисчислимые легионы обитателей Тени. И еще ты сказал, что на поле боя лучшего,
чем он, не сыскать.
— Но Образ остался бы поврежден, и в эту дыру всегда
что-то да проникало бы. Внешний враг сейчас не настолько опасен, сравнивая с
нашими внутренними изъянами. Нет, если ущерб не исправить, мы уже побеждены,
хотя у наших стен еще не стоит ни один завоеватель.
Ганелон отвернулся.
— Мне трудно спорить с тобой. Ты лучше знаешь свой мир,
— сказал он. — Но я по-прежнему чувствую: ты, возможно, совершаешь большую
ошибку, рискуя собой в том, что на деле может оказаться отнюдь не таким важным
именно сейчас, когда ты особенно необходим здесь.
Я хмыкнул, ибо в ответ повторил слова Виалы о долге, и мне
вовсе не хотелось присваивать их себе.
— Это мой долг.
Он не ответил.
Бенедикт явно добрался до Джерарда, ибо, стоя поодаль от
нас, все время что-то бормотал, потом умолк и стал слушать. Мы ждали, когда он
закончит переговоры, чтобы с ним попрощаться.
— ...Да он и сейчас здесь! — услышал я его слова. —
Нет, в этом я весьма сомневаюсь. Однако...
Бенедикт несколько раз глянул в мою сторону и покачал
головой.
— Нет, я так не думаю, — сказал он. Потом прибавил: —
Ну хорошо, иди сюда сам.
Он протянул свою новую руку, и перед нами возник Джерард, который
тут же отыскал глазами меня и с угрожающим видом двинулся навстречу, обшаривая
меня глазами с ног до головы, словно что-то искал.
— В чем дело? — спросил я.
— Бранд исчез, — ответил он. — Прямо из собственной
спальни. То есть, конечно, кое-что от него там осталось — кровь, например. Да и
беспорядок такой, что нетрудно догадаться, что там происходило.
Я осмотрел свою рубашку и штаны.
— А, так ты ищешь на мне пятна его крови? Как видишь,
это та же одежда, что была раньше. Возможно, грязна и помятая, но крови на ней
нет.
— Это еще ничего не доказывает! — заявил Джерард.
— Сам хотел посмотреть. А, собственно, почему ты
думаешь, что именно я...
— Ты был последним, кто его видел, — сказал он.
— Последним был тот, с кем он дрался, — возразил я, —
если Бранд действительно дрался с кем-то.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты же не хуже меня знаешь его бешеный темперамент. Он
был в депрессии, а тут еще мы с ним поспорили, к его неудовольствию. Потом он,
возможно, начал вспоминать наш разговор, после того как я уже ушел, и в гневе
вполне мог что-нибудь разбить и даже пораниться; ему стало неприятно, может
быть, даже стыдно, и он решил перенестись куда-нибудь, переменить обстановку,
успокоиться... Погоди-ка! Его любимый коврик! Не было ли крови на том небольшом
пестром коврике в его комнате возле двери?
— Я не уверен... нет, по-моему, нет. А почему?..
— Косвенное доказательство, что Бранд это и натворил.
Он очень любит этот коврик. И старается его не пачкать.
— Нет, ты меня с толку не собьешь, — сказал Джерард. —
Странная смерть Каина... Слуги Бенедикта, которые вполне могли обнаружить, что
тебе нужен порох. А теперь еще Бранд...
— Это, вполне возможно, звенья одной и той же попытки
подставить меня, — указал я. — А что до нас с Бенедиктом, то мы уже выяснили
отношения.
Джерард повернулся к Бенедикту, который стоял на прежнем
месте как вкопанный и с бесстрастным лицом внимательно нас слушал.
— Он что, уже объяснил тебе все эти смерти? — спросил
его Джерард.
— Не совсем, — ответил Бенедикт, — однако большая часть
истории представляется мне теперь совсем в ином свете. И я, пожалуй, склонен
верить всем его словам.
Джерард покачал головой и снова посмотрел, на меня:
— Все равно не сходится. О чем же вы спорили с Брандом?
— Джерард, — сказал я, — это наше с Брандом личное дело
до тех пор, пока мы оба не решим иначе.
— Я буквально выволок его с того света, я все время
ухаживал за ним как проклятый, Корвин! И делал я это вовсе не для того, чтобы
его убили во время какой-то дурацкой ссоры.
— Ну подумай хорошенько, — уговаривал я его. — Кому
принадлежала идея вернуть Бранда назад тем способом, который мы применили?
— Значит, тебе что-то от него было нужно, — упрямо
заявил Джерард. — И ты в конце концов своего добился. А он стал тебе помехой.
