— Ладно, пусть берет Звезду, если ты согласен проводить
его.
— Ну что ж, — сказал Бенедикт, поднимаясь с земли. —
Пойду тоже седлать коня.
Он повернулся и пошел туда, где в стороне от остальных был
привязан его огромный полосатый жеребец.
— Спасибо, Корвин, — произнес Рэндом.
— Пожалуйста, но я с удовольствием предоставлю тебе
возможность расплатиться со мной за эту услугу.
— Чем же?
— Дай мне на время Козырь Мартина.
— Для чего она тебе?
— Мне только что пришла в голову одна мысль... Нет,
слишком долго и сложно рассказывать, а тыведь, кажется, хотел выехать
немедленно? Впрочем, ничего дурного не опасайся, это я тебе обещаю.
Он закусил губу.
— Хорошо. Но я хочу получить его обратно, когда она
больше не будет тебе нужна.
— Ну конечно.
— А это поможет разыскать его?
— Возможно.
Рэндом передал мне карту.
— Ты теперь вернешься во дворец? — спросил он.
— Да.
— Тогда, может, зайдешь к Виале и расскажешь ей, что
случилось и куда я отправился теперь? Она всегда так беспокоится...
— Конечно, зайду и расскажу.
— Я постараюсь получше заботиться о Звезде.
— Знаю. Удачи тебе.
— Спасибо.
Я ехал на Огнедышащем Драконе, Ганелон шел пешком. Сам
настоял. По этой дороге тогда, в день битвы, я преследовал Дару. Последние
события, видимо, и заставили меня думать о ней снова. Я перетряхнул былые
чувства по отношению к Даре и осознал, что, несмотря на все безжалостные игры,
в которые она играла со мной, несмотря на все те убийства, которые тайно были
содеяны ею самой или при ее участии, несмотря на ее нахальные планы по поводу
Амбера, меня все еще влечет к ней нечто большее, чем простое любопытство. И я
не слишком удивился, обнаружив это в себе. Все обстояло примерно так же, как
когда я в последний раз проводил подобную ревизию своих эмоциональных кладовых.
Мне только хотелось знать, сколь большая доля правды могла заключаться в
открывшемся мне этой ночью в Небесном Городе видении насчет происхождения Дары
от Бенедикта. Физическое сходство было, что меня убедило примерно наполовину.
Ну а в призрачном городе тень Бенедикта подтвердила достаточно многое, подняв
свою механическую руку в защиту Дары...
— Ты над чем смеешься? — спросил Ганелон, который шел
слева от меня, держась за стремя.
— Та рука, — сказал я, — которую я притащил из Тир-на
Ног-та: я тогда все беспокоился, нет ли в этом какого-то скрытого важного
умысла, непредвиденного проявления воли Судьбы — не могла же та странная вещь
просто так взять и явиться в наш мир из города грез и загадок. Однако она и дня
не просуществовала. Образ уничтожил Яго – и все, пусто. Видения целого вечера
обернулись ничем.
Ганелон прокашлялся.
— Ну, все не совсем так...
— Что ты хочешь этим сказать?
— Эта механическая рука была ведь не в седельном вьюке
у несчастного Яго. Рэндом положил ее в твой вьюк. Вместе с продовольственными
припасами. А когда мы поели, он сложил всю кухонную утварь в свой вьюк, как и
раньше, а для руки там места не было, так что...
— Ах вот как! — сказал я. — Тогда, значит...
Ганелон кивнул.
— ...она сейчас у него с собой, — закончил он за меня.
— И рука, и сам Бенедикт... Черт побери! Что-то все это
мне не слишком нравится. Эта рука и без того пыталась убить меня. Никто прежде
не подвергался такой опасности в Небесном Городе!
— Но с самим Бенедиктом-то все в порядке. Он на нашей
стороне, даже если в данный момент у вас и возникли некоторые разногласия,
верно?
Я не ответил.
Ганелон взял Дракона под уздцы и заставил остановиться.
Потом внимательно посмотрел на меня:
— Корвин, что там все-таки случилось, наверху? Что ты
там узнал?
Я колебался. А действительно, что такого особенного узнал я
в том призрачном городе на небесах? Никто и никогда не мог быть уверен в том,
что стоит за являющимися там видениями и предсказаниями. Вполне возможно, как
мы порой и подозревали, что там просто воплощаются чьи-то невысказанные страхи
и желания, смешанные порой с неосознанными догадками. Делать выводы и пытаться
разумно обосновать пусть даже странные стечения реальных обстоятельств — это
одно. Но подозрения, порожденные чем-то неведомым, видимо, следовало бы все же
отмести в сторону, не придавая им особого значения. И все же как тут ни крути,
а механическая рука была достаточно материальной...
— Я уже говорил тебе, — сказал я, — что отрубил эту
руку у призрака Бенедикта. Ясно, что мы с ним бились.
— И теперь тебе эта схватка представляется
предвестницей реального поединка с Бенедиктом?
— Возможно.
— Однако там тебе было указано и на причину вашей
ссоры, не так ли?
— Ну хорошо, — произнес я, слегка вздохнув. — Ты прав.
Мне было дано понять, что Дара действительно является родственницей Бенедикта.
Что может быть и правдой. Также вполне возможно, что сам он об этом даже не
подозревает. А потому давай умолчим обо всем, пока не проверим этот факт.
Договорились?
— Разумеется. Но как такое возможно?
— В точности так, как она и сказала.
— И она действительно его правнучка?
Я кивнул.
— От кого?
— От одной ведьмы, которую мы знаем только по слухам, —
некоей Линтры, той самой дамы, которая стоила ему руки.
— Но ведь битва, в которой Бенедикт потерял руку,
произошла совсем недавно.
— Время течет с разной скоростью в разных местах Тени,
Ганелон. В дальних пределах это было бы возможно.
Он потряс головой и чуть ослабил узду.
— Корвин, я уверен: Бенедикту непременно следует об
этом знать, — проговорил Ганелон твердо. — Если это правда, ты должен дать ему
возможность как-то подготовиться, чтобы подобные новости не обрушивались на
него как снег на голову. Вы, в вашем королевстве, какие-то все бесплодные, что
ли? Во всяком случае, отцовство, похоже, является для вас куда более тяжким
ударом, чем для любого нормального мужчины. Вон, посмотри на Рэндома. В течение
многих лет он как бы и не имел сына, зато теперь!.. У меня такое ощущение, что
он готов ради него жизнь отдать.
