— Да, — согласился он. — И не однажды.
— Тогда терпи, как подобает воину, и избавь меня от
необходимости выказывать свое сочувствие.
— Но я победил!
— Боже! Где лежат трупы?
— Что ты, соперники были не настолько плохи. Во всем
виновата эта девчонка.
— Тогда ты получил, что хотел, за свои деньги.
— Речь совсем не о том. Похоже, я подвел нас обоих.
— Нас? Как?
— Я не знал, что она-то и есть хозяйка дома. Я явился в
веселом расположении духа и подумал, что она из служанок…
— Дара? — спросил я, внутренне напрягаясь.
— Да, она самая, я шлепнул ее по корме и решил сорвать
поцелуй-другой. — Он застонал. — Тогда она подняла меня вверх,
подняла как щепку над головой и объяснила мне, что она здесь хозяйка. А потом
отпустила руки. Во мне сто четырнадцать кило, а до земли было далеко… — Он
пригубил еще раз, я усмехнулся. — И она тоже смеялась, — жалобно
продолжил Ганелон, — а потом милостиво помогла мне встать. Я, конечно же,
извинился… Этот твой брат, должно быть, богатырь! Такой девушки я никогда не
встречал. Что она может сотворить с мужчиной!.. — В голосе его слышалось
благоговейное удивление. Он медленно качнул головой и вылил в глотку
остальное. — Мне было страшно… ну, по крайней мере, неудобно…
— Она приняла твои извинения?
— О да! Весьма благосклонно. Велела мне забыть обо всем
и обещала, что тоже забудет.
— Тогда отчего ты не лечишь горе сном?
— Я поджидал тебя, решил не спать, когда бы ты ни
явился. Нам надо переговорить.
— Ну, в чем дело?
Он медленно встал и взял свой бокал.
— Давай-ка выйдем отсюда.
— Хорошо.
Ганелон подхватил на ходу бутылку бренди — правильная мысль
— и мы направились по тропинке за дом. Наконец он грузно плюхнулся на старую
каменную скамью у ствола большого дуба. Потом наполнил наши бокалы и пригубил
первым.
— О! И в напитках твой брат знает толк!
Я сел рядом с ним и набил трубку.
— Когда я принес извинения и назвался, мы немного
поговорили, — сказал он. — Едва она поняла, что я приехал с тобой,
сразу же захотела узнать все об Амбере и Тени, и о тебе, и о других членах
семьи.
— Ты ей рассказал что-нибудь?
Я раскурил трубку.
— Не мог, даже если бы захотел, — пожал плечами
Ганелон. — Мне нечего было ответить.
— Молодец.
— Но меня это заставило задуматься. Похоже, Бенедикт не
говорит ей о многом, и я понимаю почему. Я поостерегся бы много разговаривать в
ее обществе, Корвин. Уж слишком она любопытна.
Пыхнув трубкой, я кивнул.
— Тому есть причина, и очень веская. Впрочем, мне
приятно знать, что ты не теряешь головы, когда пьешь. Спасибо, что рассказал.
Он пожал плечами и приложился к бутылке.
— Хорошая трепка отрезвляет. К тому же твое благо — мое
благо.
— Верно. Нравится тебе этот вариант Авалона?
— Вариант?! Это же и есть мой Авалон! Другое поколение,
но страна совсем не изменилась. Сегодня я забрел на Терновое поле — там
когда-то я победил Джека Хейли и обратил себе на службу всю его банду.
— Терновое поле… — произнес я, припоминая.
— Да, это мой Авалон, — продолжал он, — и я
вернусь сюда доживать свои дни, если мы не падем перед Амбером.
— И ты все еще хочешь идти со мной?
— Всю свою жизнь я мечтал попасть в Амбер… Ну, с тех
пор, как услышал о нем впервые от тебя, в гораздо более счастливые времена.
— Я и в самом деле не помню, что говорил тогда. Должно
быть, получился недурной рассказец.
— В ту ночь мы были потрясающе пьяны, и ты говорил
недолго, порой с надрывом, — о могучей горе Колвир, о зеленых и золотых
шпилях на башнях, о гульбищах, навесах, террасах, цветах, фонтанах… Этот
разговор мне казался коротким, но длился он целую ночь… Когда мы доковыляли к
постелям, занялся рассвет. Боже! Я, кажется, мог бы по памяти нарисовать карту!
Перед смертью я должен увидеть Амбер.
— Той ночи я не помню, — медленно проговорил
я. — Должно быть, я тогда и в самом деле изрядно набрался.
Ганелон усмехнулся.
— Бывали у нас когда-то веселые денечки, — сказал
он. — И нас обоих еще здесь не позабыли. Только мы для них — давнее
прошлое, и все эти их россказни о нас так перевраны!.. К чертям! Разве хоть
кого-то в этом мире обошли небылицы? — Я молча курил и думал. — И все
это заставляет меня задать пару вопросов, — добавил он.
— Выкладывай.
— Твое нападение на Амбер вконец рассорит тебя с
Бенедиктом?
— Я и сам хотел бы знать это. Наверно, да, по крайней
мере этого стоит ожидать. А потому все должно закончиться прежде, чем он успеет
отсюда добраться до Амбера по сигналу тревоги. То бишь добраться с
подкреплениями, сам-то он может попасть в Амбер мгновенно, если кто-нибудь
оттуда поможет. Но толку от этого будет мало. Нет, он не станет разрывать Амбер
на части, он будет с тем, кто сохранит в целостности всю страну — в этом я
уверен. Если я свалю Эрика, Бенедикт захочет, чтобы борьба немедленно
прекратилась, и примирится с тем, что трон достался мне. Просто чтобы положить
конец усобице. Но поначалу мои действия он не одобрит.
— Вот и я о том же. А из-за всего происходящего между
вами не прольется кровь?
— Едва ли, это просто политика. Мы с ним знаем друг
друга целую жизнь и всегда лучше ладили между собой, чем с Эриком.
— Понятно. Раз мы сейчас вместе и Авалон теперь в руках
Бенедикта, я подумал: а как он отнесется к моему возвращению сюда когда-нибудь
потом?.. Не возненавидит ли меня за помощь тебе?
— В этом я очень сомневаюсь. Он раньше не был мелочным.
— Тогда сделаем еще шаг. Господу ведомо, что я опытный
воин, и если мы сумеем захватить Амбер, это будет неплохим доказательством. Раз
теперь он безрукий, как ты думаешь, не захочет ли Бенедикт взять меня
командиром своего ополчения? Местность я знаю прекрасно. Могу отвести его на
Терновое поле и описать подробности битвы. Клянусь пеклом! Я могу недурно
послужить ему, не хуже, чем тебе. — И он расхохотался. — Прости.
Лучше, чем тебе.
Я усмехнулся и приложился к бокалу.
