— И ты всегда носишь с собой столько всего? —
удивился я.
— Моя лошадь вон там, — она показала вниз по
течению.
А потом снова занялась салфеткой и корзинкой.
— А почему там? — спросил я.
— Естественно, чтобы было удобнее следить за тобой.
Услышь ты рядом конскую поступь, ты точно проснулся бы.
— Вероятно, ты права.
Она замолчала, словно бы задумавшись, а потом нарушила
молчание смешком:
— Но в первый раз ты не услышал. Все-таки…
— В первый раз? — переспросил я, чувствуя, что она
хочет этого.
— Да, сперва я чуть не раздавила тебя. Ты спал
беспробудным сном. А когда я узнала тебя, то сразу отправилась за фехтовальным
снаряжением и корзинкой.
— Понятно.
— Теперь присаживайся, — пригласила
девушка. — Откроешь бутылку?
Она водрузила передо мной бутылку, осторожно развернула два
хрустальных бокала и поставила на середину салфетки.
— Парадный сервиз Бенедикта, — заметил я,
откупоривая бутылку.
— Да, — согласилась она, — и, пожалуйста, не
опрокинь бокалы, когда будешь разливать вино… Вряд ли нам обязательно чокаться.
— Согласен, не будем чокаться, — ответил я,
разливая.
Она подняла бокал.
— За наше воссоединение!
— Какое воссоединение?
— Наше.
— Я никогда не встречал тебя.
— Не будь таким нудным.
Я пожал плечами:
— За воссоединение.
Девушка принялась за еду, и я тоже. Она так наслаждалась
атмосферой таинственности, что мне не хотелось портить ей удовольствие.
— И где же я мог тебя встречать? — попробовал я
все-таки выяснить. — При дворе великого повелителя? В гареме, должно быть…
— Должно быть, в Амбере. Ты был…
— В Амбере? — Я удивился и, вспомнив, что в руке
моей бокал из парадного сервиза Бенедикта, постарался ограничить свои эмоции
голосом. — Кто ты на самом деле?
— Ты был красив, самодоволен и окружен поклонением
дам, — продолжала она, — а я, скромный, тихий мышонок, любовалась
тобой издалека. Серенькая мышка… пастельные тона… скромная Дара… тихий ребенок,
отдавший тебе свое сердце…
Я пробормотал под нос легкую непристойность, девушка
расхохоталась.
— Разве неправда? — спросила она.
— Нет, — отвечал я, проглотив кусок мяса. —
Скорее всего дело было в том борделе, где я растянул спину. Той ночью я был
пьян…
— Значит, помнишь! — вскричала она. — Я там
работаю по совместительству. Люблю разнообразие.
— Сдаюсь, — ответил я, подливая вина.
Меня беспокоило что-то ужасно знакомое в ней. По виду и
поведению ей было лет семнадцать. А значит, наши пути едва ли могли пересечься.
— Фехтованию тебя учил Бенедикт? — спросил я.
— Да.
— Кто он тебе?
— Конечно, любовник, — ответила девушка. —
Украшает меня драгоценностями и мехами, а потом фехтует со мной.
Она снова рассмеялась.
Я вглядывался в ее лицо. Что ж, такое было возможно.
Наконец я выпалил:
— Я оскорблен.
— Чем? — спросила она.
— Бенедикт не угостил меня сигарой.
— Какой сигарой?
— Ты его дочь, не так ли?
Она покраснела, но качнула головой.
— Нет, — ответила она, — но уже горячо.
— Тогда внучка? — спросил я.
— Ну… что-то вроде того.
— Боюсь, не понял.
— Он любит, когда я зову его дедушкой. На самом деле
это не так, он отец моей бабушки…
— Понятно. А кроме тебя, есть еще кто-нибудь?
— Нет, я одна.
— А мать… и твоя бабка?
— Умерли.
— Как?
— Насильственной смертью. И оба раза это случилось,
когда Бенедикт гостил в Амбере. Мне кажется, что именно поэтому он так долго не
возвращается туда. Боится оставить меня без защиты, даже зная, что я уже
способна сама постоять за себя. Ты ведь понимаешь, что мне по силам это,
правда?
Я согласился. Это кое-что объясняло, по крайней мере
становилось понятным, почему он стал здесь Хранителем. Девушку надо было где-то
прятать, а брать ее в Амбер Бенедикт не хотел. Он решил не извещать нас о ее
существовании — слишком уж легко могли мы использовать этот факт против него. И
потому ни разу даже не упомянул о ее существовании.
Я твердо произнес:
— Мне кажется, тебе не положено здесь быть. Боюсь,
Бенедикт разгневается, если узнает об этом.
— И ты такой же, как он! Я взрослая, черт побери!
— Разве я спорю? Но тебе положено быть совсем в другом
месте.
Вместо ответа она пригубила вино. Я последовал ее примеру. В
принужденном молчании мы закусили, я решил возобновить разговор.
— А как ты узнала меня? — задал я вопрос.
Дара глотнула, запила вином и ухмыльнулась:
— Конечно, по картинке.
— По какой?
— На карте, — пояснила она. — Мы часто
играли, когда я была маленькой. Так я познакомилась со всеми родственниками. Я
знаю, что вы с Эриком хорошие фехтовальщики. Вот почему я…
— А колода у тебя есть? — перебил я ее.
— Нет, — ответила она, надувшись, — мне он
карт не давал. Хотя у него несколько колод, я точно знаю.
— Да ну? А где же он держит их?
Сузив глаза, Дара внимательно посмотрела на меня. Проклятие!
Получилось уж слишком прямолинейно. Но она ответила:
— Одну колоду он почти все время носит с собой, а где
остальные, я не знаю. А зачем? Разве он тебе не показывал их?
— Я не просил его об этом, — ответил я. — Ты
знаешь их назначение?
