Итак, через несколько лет после победы над Лунными
всадниками из Генеша и твоего отбытия у нас с Эриком произошла крупная ссора —
как всегда, из-за права наследования. Папаша снова забурчал об отречении, но
преемника не называл. Тут же ожили прежние распри, стали выяснять, кто более
законный наследник. Конечно, и ты, и Эрик старше меня, но Файелла, наша с
Эриком мать, была его женой после смерти Климнеи, и…
— Довольно! — рявкнул Бенедикт, грохнув рукой по
столу так, что тот треснул.
Лампа вздрогнула, расплескалось масло, но каким-то чудом она
не перевернулась. Полог моментально отдернулся, в палатку заглянул
встревоженный часовой. Бенедикт сверкнул глазами, и он исчез.
— Я не желаю более слушать разговоры о нашей взаимной
незаконнорожденности, — тихо выговорил Бенедикт. — Эти непристойности
— одна из причин, которые заставили меня устраниться от наследования. Будь
добр, продолжай без дальнейших отступлений в этом направлении.
— Ну хорошо… — Я слегка кашлянул. — Как я уже
говорил, вопрос вызвал у нас горячий спор. И однажды вечером спор зашел дальше
слов. Мы подрались.
— На дуэли?
— Ничего столь формального. Точнее это можно было бы
назвать взаимным желанием убить другого. В любом случае дрались мы долго. В
конце концов Эрик одолел и захотел стереть меня в порошок. Чуть забегая вперед,
я должен добавить, что все это мне удалось припомнить только пять лет назад.
Бенедикт согласно кивнул.
— Могу только предполагать, что случилось, когда я был
без сознания, — продолжал я. — Эрик не стал убивать меня… Очнулся я в
Тени Земля, в месте, именуемом Лондоном. Вокруг свирепствовала чума, но я
справился с нею. Когда я выздоровел, ничего, что произошло до Лондона, я не
помнил. Столетия провел я в этом теневом мире, пытаясь понять, кто я. Я прошел
по всем его дорогам, чаще всего в составе той или иной армии. Посещал
университеты, разговаривал с тамошними мудрецами, обращался к знаменитым
врачам. Но нигде не мог отыскать разгадки своего прошлого. Было ясно, что я не
такой, как все, и мне пришлось тщательно скрывать это. Я был разъярен: я мог
добыть все, что пожелаю, кроме того, в чем нуждался больше всего, — кроме
моей памяти, моей личности.
Годы прошли, но гнев и тоска по себе не угасли. Я получил
травму головы в автокатастрофе и вдруг начал что-то припоминать. Это было пять
лет назад. Ирония судьбы заключается в том, что есть все основания видеть за
дорожной аварией руку Эрика. Флора все время жила на этой призрачной Земле,
приглядывая за мной.
Однако возвратимся к моим предположениям… Должно быть, Эрик
в последний момент сдержал себя: он желал мне смерти, но не хотел, чтобы ее
могли приписать ему. Потому-то он и забросил меня в Тень, в такой мир и такое
место, где меня ожидала быстрая и почти неминуемая гибель, — несомненно,
чтобы иметь возможность, вернувшись домой, сказать: дескать, Корвин в гневе
отбыл и бормотал по пути, что не желает возвращаться. В тот день мы вдвоем
охотились в Арденском лесу…
— Странно, — перебил меня Бенедикт, — чтобы в
подобных обстоятельствах двое соперников решили поохотиться вместе.
Я пригубил вина, усмехнулся и ответил:
— Быть может, все было несколько занимательнее, чем я
рассказываю. Возможно, мы оба обрадовались представившейся нам возможности
поохотиться вдвоем… без свидетелей.
— Понятно, — произнес он. — Значит, все могло
быть и наоборот?
— Ну, — ответил я, — трудно сказать. Не
думаю, чтобы я зашел так далеко. Конечно, я говорю это сейчас, все мы меняемся.
А тогда?.. Быть может, я обошелся бы с ним не ласковей. Утверждать не берусь,
но не исключаю.
Бенедикт кивнул, а мимолетная вспышка гнева сменилась во мне
удивлением.
— К счастью, я не собираюсь оправдывать свои
поступки, — продолжал я. — Потом я догадался, что Эрик, конечно, все
время следил за мной… Сперва он был разочарован, что я уцелел, однако
удовольствовался тем, что отныне я безвреден. Поэтому велел Флоре приглядывать
за мной, и повсюду воцарился мир. А потом, должно быть, папаша отрекся, не
уладив вопроса о престолонаследии…
— Черта с два! — отвечал Бенедикт. — Не было
никакого отречения. Он просто исчез. Однажды утром его не оказалось в собственных
покоях. Кровать даже не была смята и никакой записки. Вечером отец вошел туда,
это видели, но чтобы он куда-то отбыл — свидетелей не нашлось. Сперва это
никому не показалось странным. Все решили, что он снова отправился в Тень,
должно быть, за новой невестой. И только потом, через достаточно долгое время,
начали подозревать в этом либо чьи-то козни, либо новый способ отречения.
— Я не знал этого, — ответил я. — Твой
источник информации, похоже, намного ближе к центру событий, чем мой.
Бенедикт кивнул, подлив масла в огонь моих подозрений
относительно того, с кем он имел дело в Амбере. Похоже, в то время он был
настроен в пользу Эрика.
— А когда ты сам был там в последний раз? —
попробовал я изменить ход разговора.
— Чуть больше двадцати лет назад, — ответил
он. — Но я постоянно поддерживаю связь.
И никто даже не упомянул мне об этом! Бенедикт, конечно,
знал, что эти слова будут для меня предупреждением или угрозой. Конечно, колода
с полным набором Козырей у него была. В уме я развернул их веером и лихорадочно
вгляделся в лица. Рэндом совсем ничего не знал о местонахождении Бенедикта.
Бранд уже давно пропал; скорее всего заточен в каком-то весьма неприятном месте
и не может сообщить о себе в Амбер. Быть в контакте с Флорой Бенедикт явно не
мог, да и она тоже до недавнего времени находилась в Царстве Теней. Ллевелла
была в Ребме, Дейдра тоже, да и в Амбере в то время она была не в чести. Фиона?
Джулиан говорил мне, что она где-то на юге. Точнее он не знал. Кто загнал ее
туда?
Оставались сам Эрик, Джулиан, Джерард и Каин. Вычеркнем
Эрика. О мнимом отречении папаши он не стал бы говорить так, как Бенедикт это
воспринял. Джулиан поддерживал Эрика, но имел и собственные интересы на лучшую
участь. Он мог поделиться сведениями, если видел в этом выгоду для себя. То же
самое относилось и к Каину. С другой стороны, мне казалось всегда, что для
Джерарда благополучие Амбера важнее, чем то, кто занимает престол. Он не
слишком симпатизировал Эрику, а когда-то даже собирался помочь мне или Блейзу
против него. С его точки зрения, осведомленность Бенедикта о событиях была
чем-то вроде страхового полиса для всего Королевства. Вне сомнения, сообщил ему
кто-то из них троих. Джулиан ненавидел меня, Каин не проявлял ко мне ни особых
симпатий, ни антипатий, а с Джерардом нас связывали теплые воспоминания
детства…
