Она снова решила погадать. На этот раз вообще не заглядывая в цитатник, без проверки. В крайнем случае можно будет посмотреть потом, когда все уже случится.
Прошлое гадание в ее интерпретации вроде бы снова сбылось. Хотя… Дениска в самом деле проявил «служебное рвение» и изрядно налажал со снорками. Но вот с инициативой в новой области дела обстояли хуже. Сначала мутанты разбежались сами, вроде бы сами… Никто так и не объяснил, почему они вдруг бросились наутек. А потом, в осажденном строительном домике, всех выручил Скай и немного — Кузнец. Значит, предсказание относилось к кому-то из них? Вряд ли. Тактические находки помощника ведущего и Денискин слесарный талант никак нельзя было отнести к новым знаниям. Скорее наоборот — отточенные годами профессиональные навыки.
Ладно. Посмотрим, что получится теперь.
В прерывистом отсвете печного огня костяшки с рунами мерцали весьма загадочно. Запасенные сучья сгорели быстро, и сейчас в окошке поддувала тлели оранжевые угольки. Наверное, буржуйка сожрала немало кислорода внутри погреба, потому что голова у Ксанты постепенно наливалась гудением и тяжестью.
— Нельзя приоткрыть дверь на минутку? — попросила она. — Дышать нечем.
Москит даже не соизволил оторваться от своей любимой огнестрельной игрушки. Пробурчал что-то и выразительно постучал пальцем по лбу.
— Не стоит, — мягко сказал Скай. — Все сюда все равно не поместятся.
— Кто? — глупо спросила девушка.
— Мутанты. Они не хуже нас чуют выброс и сейчас пытаются спрятаться. Не стоит их приглашать.
Нельзя так нельзя. Сказали бы прямо, зачем издеваться-то?
Сначала гадание не получилось: рука дрогнула, и руны просыпались на землю. Какие-то перевернулись, какие-то нет, но Ксанта смотреть не стала. Раз сорвалось, лучше бросить заново. Для чистоты эксперимента.
Зато на второй раз выпала комбинация на загляденье, целых четырнадцать костяшек.
Фух, как душно! Аж в голове стучит.
Если память не врет, получается следующий расклад: снова офис и подчиненные, подстава, внезапный уход и неопределенность. И перспективы не самые радужные. То есть, выражаясь языком воскресного гороскопа: «Кто-то из подчиненных пытается вас подсидеть, внезапный уход одного из членов команды станет для него сигналом. Постарайтесь найти предателя раньше, иначе вероятны серьезные потери в бизнесе».
Ну, да, конечно. Как будто она всего этого не знала раньше.
Только что еще за «внезапный уход»? Гибель? Кого-то из группы убьют? И, может быть, предатель как раз и будет убийцей…
— Кузнец! — неожиданно сказал Москит. — Ты у нас вроде слесарь? И в оружии толк знаешь. Не поможешь? Что-то у меня со стволом, почистить почистил, а все равно клинит. Пружина, что ли, заедает, мать ее…
Денис, польщенный оказанным доверием, взял из рук ведущего автомат, споро разобрал его, и они вместе склонились над разложенными деталями.
«Вот и хорошо! — подумала Ксанта. — Пока все расслаблены, самое время…»
Стены погреба вдруг дрогнули и заходили ходуном. При этом она не почувствовала подземных толчков, вообще никакой вибрации. Просто кто-то взялся трясти картинку перед глазами, словно в дешевом 3D, когда излишне продвинутый оператор пытается отразить душевные метания главного героя и изображение начинает мерзко плавать. Одновременно с оптической тряской снаружи послышался глухой надсадный вой — так обычно плачет зимой ветер в щелях плохо подогнанных окон. Звук зудел на одной ноте и затихать явно не собирался.
— Выброс, — зевнув, сказал Скай. — Теперь можно спать хоть до утра. Бесполезняк куда-то рыпаться.
— Брат рассказывал, что после него все в Зоне меняется, — сказала Ксанта.
Она внимательно наблюдала за проводниками и заметила, как оба встрепенулись. Ну, еще бы! Впервые вспомнила Костика сама, без долгих расспросов и захода издалека на нужную тему. Если не прерывать, глядишь, и расскажет что-нибудь полезное…
На их интерес Ксанта и рассчитывала.
— Не все, но многое, — сказал Москит. — Новые ловушки, новые аномалии, да и зверья добавится… Но основные точки, конечно, останутся на месте. Станция никуда не денется, если тебя это волнует.
— А люди меняются? Если выброс так корежит Зону, то что происходит с людьми?
— С теми, кто успел спрятаться, как мы, — ничего. А если выброс застигнет на поверхности… — Он щелкнул пальцами. — Тем не повезло. Никто еще не выжил.
— Прямо так и ничего? А если сталкер пережил сто выбросов? Двести? Если он в Зоне два, три, пять лет? Что с ним может случиться?
Ведущий хмыкнул:
— A-а, вон ты о чем. Наслушалась баек про Клеймо Зоны?
— Хочешь сказать, это все выдумки? А вот Костя так не считал. Он сто раз мне рассказывал, насколько непростой становится жизнь сталкера вне Периметра. О том, как вам тяжело вернуться к нормальной жизни, как смотрят на вас обыватели. Как угрожают, преследуют и даже пытаются убить, считая ходячими радиоактивными могильниками и чуть ли не исчадиями ада. А Клеймо…
— Да нет никакого Клейма! Все это дешевые байки для салаг и журналистов! — Москит хлопнул ладонью по колену. — При чем тут обывательские страхи?
— Нету? Правда? А то, что вы пару часов назад синхронно почуяли выброс, — это как? А чувствительность к аномалиям? Сколько уже раз вы оба нам говорили: нутром, мол, чую, что-то здесь не так, — хотя детектор ничего не показывал?
— Ну и что? Обычное чутье. Любой охотник с опытом может похвастать тем же самым. Он настолько изучил все повадки зверья, что многое понимает подсознанием, интуицией, инстинктом. Так и мы…
— И что, помогают ему лесные повадки в обычной жизни? Вы здесь тоже крутые парни, чингачгуки и рэмбо, а там, за Периметром, превращаетесь в больных, измученных калек. И каждый новый день начинается с привычного вопроса: что еще выкинет изжеванное Зоной тело? На что среагирует? На полнолуние? Калибровку антенны сотовой связи по соседству? Магнитную бурю?..
Москит угрюмо промолчал, и Ксанта поняла, что удачно ткнула в больное место.
Вместо ведущего добродушно ответил Скай:
— А из наших никто далеко от Периметра не уходит. Потоптал Зону, поднял немного на карман, пропил в Чернобыле-4 — вот и вся история. Потому комендатура особо и не стремится чистить город. Мортенсен прекрасно понимает, сколько отмороженных бродяг хлынет в Киев, Харьков, Москву, а то и в Европу швыряться деньгами. И чем это кончится.
— Это в любом случае ничем хорошим не кончится. Ваш легендарный герой, Дима Шухов, почему в конце концов на Зоне прописался? Потому, что где бы он ни поселился, через месяц-другой соседи узнавали всю правду о его дочке, да и о нем самом тоже. И всеми возможными способами его выживали. Если не получалось — поджигали квартиру. А если и это не помогало, темной ночью вламывались в дом с факелами, вилами и резинострелом. Дочку Шухова отравили. Тогда он и поклялся вынести из Зоны всю гадость, какая там есть, чтобы те, кто сидит снаружи, досыта нажрались радиоактивного дерьма и стали такими же, как он. Два месяца Рэд таскал за Периметр всякую запретную пакость, пока его не поймали свои же и не замуровали в Саркофаг. Вот так. Тот же Доктор, вторая ваша беспорочная легенда — он и замуровал.
