Доктор был около пяти с половиной футов роста и очень розовый.
То, что осталось от его шевелюры, клочками стояло на висках. Как и у всех
докторов, которых он знал, Хейдель заметил, что его руки и ногти, казалось
самые чистые вещи во всей комнате. Правая рука доктора с тонким резным кольцом
стиснула его повыше локтя и повлекла за собой в открытую дверь.
– Давайте найдем помещение, где мы смогли бы обсудить
случай, – заговорил Хеллман.
– Я не врач, вы знаете.
– Я не знал. Но я полагаю, что это не препятствие, если
вы Х.
– Я Х.. Я конечно не люблю широко оповещать об этом.
Я..
– Понимаю, – кивнул Хеллман, ведя его по широкому
коридору. – Мы конечно будем сотрудничать.
Он остановил другого мужчину в белом.
– Пропустите это через медбанк, – попросил его
Хеллман, – и пришлите результаты в комнату семнадцать.
– Сюда, пожалуйста, – обратился он к
Хейделю, – садитесь.
Они сели за большой стол для конференций и ван Химак
пододвинул пепельницу, и вынул сыроватую сигару из жакета. Он загляделся в окно
на зеленое небо. На пьедестале в углу, рядом с ним, припало к земле природное
божество – тонко вырезанное из некоего желтоватого-белого материала – около
восемнадцати дюймов в высоту.
– Ваши обстоятельства околдовали меня, – начал
доктор. – Это описывалось столько раз, что я начал чувствовать, что знаю
вас лично. Гуляющее антитело, живые запасы лекарств…
– Ну, – проговорил ван Химак, – Я полагаю, вы
сможете использовать эти качества. Но это слишком упрощенно. При правильной
подготовке я могу лечить многие лихорадки, если пациент не слишком запущен. С
другой стороны мои собственные показатели не однонаправленного действия. Может
точнее будет сказать, что я носитель хранилища лихорадок, которые я привожу в
род баланса. Когда тот достигнут, я могу действовать как лекарство. И только
тогда. В остальное время я очень опасен.
Д-р Хеллман выдернул темную струну из рукава и положил в
пепельницу. Хейдель улыбнулся на это, желая знать, каким он выглядит в глазах
доктора.
– Но, нет сведений как действует механизм?
– Никто, кажется, еще не определил, – проговорил
Хейдель и зажег сигару. – Думается, я так устроен, чтобы находить
лихорадку в любых условиях. Я контактирую с ними, потом некоторый вид
естественного иммунитета уничтожает наиболее опасные проявления и я
восстанавливаюсь. Впоследствии, при необходимых условиях, сыворотка из моей
крови эффективна при тех же самых обстоятельствах у кого-нибудь еще.
– Что особенного в препаратах и условиях, о которых вы
говорите?
– Я вхожу в кому, – начал Хейдель, – которую
могу вызвать в себе. В течение этого времени мое тело делает что-то, что его
очищает. И это отнимает где-то от полутора до нескольких дней. Я говорю… –
Здесь он сделал паузу, быстро затянувшись сигарой. – Я говорю о том, что в
течение всего этого времени мое тело выказывает страшные симптомы всех
болезней, что я ношу. Я не знаю. У меня никогда не остается воспоминаний об
этом. И стоит мне побыть в покое некоторое время, как я снова становлюсь
заразным.
– Ваша одежда…
– Ее я снимаю первой. На мне ничего нет, когда я
просыпаюсь. Впоследствии я меняю одежды.
– Как долго эти… балансы… продолжаются?
– Обычно пару дней, затем я возвращаюсь в прежнее
состояние… постепенно. Когда баланс нарушен, я становлюсь чрезвычайно опасен. Я
становлюсь носителем лихорадки до следующей комы.
– Когда прошла такая кома?
– Я только несколько часов как очнулся. С тех пор
ничего не ел. Кажется наступил длительный период.
– Вы не голодны?
– Нет. Фактически я чувствую себя очень сильным –
энергичным, так даже можно сказать. Но у меня дикая жажда. Даже теперь.
– Имеется охладитель воды в следующей комнате, –
сказал Хеллман, поднимаясь, – я покажу вам.
Когда они вышли через боковую дверь, Хеллман встретился и
переговорил с человеком, которого отправил вместе с кристаллом, держащим стопку
отчетов и небольшой конверт, который Хейдель носил, чтобы хранить свой
мединформатор. Доктор показал ему, где находится охладитель, и когда Хейдель
кивнул, вернулся в комнату, из которой они вышли.
Хейдель начал наполнять и опорожнять маленький бумажный
стаканчик. Когда он проделывал это, то заметил крохотный зеленый Странтрианскую
символ удачи, выведенный на боку охладителя.
Где-то между пятнадцатым и двадцатым стаканами д-р Хелман
вошел в комнату, держа в руке бумаги. Передав Хейделю конверт, он проговорил:
– Мы теперь можем взять вашу кровь. Если пройдете со
мной в лабораторию…
Хейдель кивнул, опустошил стаканчик и возвратил свой
кристалл в коробку.
Он последовал за доктором, вышел с ним из комнаты и прошел к
лифту старой конструкции. «Шестой», – проговорил доктор в стенку, и лифт
закрыл двери и стал подниматься.
– Странные показания, – через некоторое время
проговорил он, помахивая бумагами, которые держал.
– Да, я знаю.
– Здесь существует что-то, что дает эффект ограничения
после комы и часто результатом – полная противоположность лихорадки.
Хейдель дернул свое ухо и стал пристально разглядывать носки
ботинок.
– Это правда, – наконец выговорил он. – Я не
придавал этому значения, потому что такое попахивает божественным исцелением
или чем-то в этом роде, но оно слишком реально, чтобы быть случайностью.
Использование моей крови поддается приемлемому научному объяснению. Я не могу
объяснить по другому.
– Ну что ж, мы введем ваш компонент в сыворотку для
девочки Дорна, – сказал Хеллман, – но мне хотелось знать будете ли вы
участвовать в эксперименте впоследствии?
– Что за эксперимент?
– Посетить со мной моих тяжелых пациентов. Я представлю
вас как коллегу. Затем вы немного поговорите с ними. О чем-нибудь.
– Хорошо. Буду рад.
– Вы знаете что случится?
– Это будет зависеть от заболевания. Если это
лихорадка, она, возможно, пройдет. Если что-то отличное, все останется без
изменений.
– Вы проделывали такое раньше?
– Да, много раз.
– И на сколько таких заболеваний вы воздействовали?
