В этот момент до меня дошло, что мы стоим посреди улицы,
вокруг толпится народ, пялясь на нас со смешанным чувством беспокойства и
сомнения. Кто-то даже высказал мысль, что кино снимают, его обозвали идиотом,
но только после того, как другой мужчина заметил, что камер вокруг нет. Глеб
между тем истекал кровью. Я опять едва не лишилась сознания и начала рыться в
сумке в поисках телефона, чтобы вызвать «Скорую». Телефон я так и не нашла,
«Скорая» и без того подъехала, кто-то успел позвонить раньше. Вслед за
«неотложкой» появилась милиция, и я с удивлением обнаружила рядом с собой
Соньку.
– Нюсечка, что же это делается? – пролепетала она.
Ответить я не успела, Глеба повезли в больницу, и я
настояла, что поеду с ним. Сонька припустилась за «Скорой» и с видом
законченной идиотки махала нам вслед.
Через два часа я окончательно пришла в себя. Этому очень
способствовал тот факт, что Глеб лежал в палате под присмотром врачей, один из
которых заверил меня: ранение пустяковое. Кость не задета, значит, Глеб недолго
пробудет в больнице. Я вздохнула с облегчением, но длилось оно не долго. Вряд
ли человек, стрелявший в Глеба, рассчитывал на пустяковое ранение. Глеба
пытались убить. Просто чудо, что он вовремя повернулся и заметил убийцу.
Глеб беседовал со следователем, мне тоже задавали вопросы,
правда, толку от разговора со мной было мало, ведь я парня не видела. На вопрос
следователя, есть ли у Глеба соображения насчет того, кто мог желать ему
гибели, он ответил:
– Могу предположить только одно: меня с кем-то спутали.
Следователь усмехнулся и отбыл. Я заняла место возле кровати
Глеба.
– Испугалась? – улыбнулся он и провел пальцами по
моему лицу.
– Сейчас даже больше, чем на перекрестке, –
нахмурилась я. – Почему ты не сказал следователю…
– Что? – вроде бы удивился Глеб.
– Я ни за что не поверю, будто ты не догадываешься, кто
мог в тебя стрелять. То есть я хочу сказать, кто нанял этого типа.
– Милая, мой бизнес не предполагает таких крутых
конкурентов. Я фигура слишком незначительная, – засмеялся он.
– Но сегодня в тебя стреляли. То, что тебя могли с
кем-то перепутать, в моей голове не укладывается. Значит, нужно хорошо
подумать, кому ты перешел дорогу.
– Аня, давай оставим этот разговор. Лучше скажи, ты
меня любишь?
– Разумеется, я люблю тебя. Поэтому и боюсь. Сегодня ты
чудом остался жив, а что будет завтра?
– Завтра ты опять придешь ко мне, и я буду счастлив.
– Меня просто бесит твоя несерьезность.
– Аня, все нормально. – Он потрепал меня по
руке. – Я не знаю человека, который бы желал моей смерти. Это просто
смешно.
«Желал моей смерти», – эхом отдалось в голове, а вслед
за этим я испугалась, что упаду в обморок. Стены палаты вдруг пустились в пляс.
Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения. Но, раз появившись,
засевшая в мозгу мысль уж не покидала меня.
– Глеб, ты ведь не думаешь… ты не думаешь, что это мой
отец? – решительно закончила я.
– Что за чушь? Конечно, нет.
– Вчера он сказал, что убьет тебя…
– Мало ли что говорят в гневе. Твой отец на такое не
способен. Выбрось это из головы. В конце концов, за такой короткий срок найти
исполнителя попросту невозможно.
Его слова меня не успокоили. Я держала Глеба за руку и
думала о своем отце, о его словах, сказанных в запальчивости. И страх
обволакивал меня, мешал дышать, хотелось вскочить и орать в голос. Вместо этого
я сидела, сжимая руку Глеба в своей ладони. Его желание меня успокоить вполне
понятно. А что делать мне? Теперь, когда я вовсе ни в чем не уверена?
Вскоре мне пришлось оставить Глеба, в палату заглянула
медсестра и напомнила, что уже поздно. До офиса, где осталась моя машина, я шла
пешком и думала об отце. Как я могу его подозревать? Своего отца, который все
это время был самым близким мне человеком? Разве это не предательство? Впрочем,
предательство мне не в диковинку, достаточно вспомнить Сергея. Я вспомнила о
разговоре с Ильей, и страх вновь накатил тяжелой волной. Мне захотелось
поскорее увидеть отца, чтобы эти подлые мысли меня оставили.
Папа был в своем кабинете, просматривал какие-то бумаги.
– Я звонил тебе несколько раз, – подняв голову,
произнес он. – Где ты была?
– В больнице, – ответила я. – Сегодня
какой-то тип стрелял в Глеба.
– Стрелял в Глеба? – переспросил отец, ничего,
кроме удивления, в его голосе не звучало. – Да с какой стати?
– Следователь тоже хотел бы это знать.
– Он что, серьезно ранен?
– Говорят, кость не задета. Убийца попал в плечо.
– Убийца? – усмехнулся отец. – Хорош киллер.
– Что ты хочешь этим сказать? – растерялась я.
– По-моему, твой Глеб желает выглядеть в твоих глазах
страдальцем. Вот и придумал…
– Папа, ты с ума сошел?
– Я тебя предупреждал, что он мерзавец. Он прекрасно
знает, что я никогда не позволю своей дочери… Ну, вот, теперь ты чувствуешь
себя обязанной быть возле постели умирающего. Хорошо хоть не додумался обвинить
меня. А что? Неплохая идея.
– Папа, у Глеба и в мыслях не было ничего подобного. В
него стреляли, он лежит в больнице, а ты… Как ты можешь?
– Я не допущу, чтобы какой-то мерзавец морочил голову
моей дочери, – повысил он голос.
Я долго смотрела на него, потом сказала:
– Уверена, ты действуешь из лучших побуждений. Точно
так же, как несколько лет назад.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился отец.
– Илья мне все рассказал, папа.
– Дурак, – в сердцах буркнул он. – Ну и чего
он этим добился?
– Значит, это правда? Ты дал ему денег, чтобы он
переспал со мной, а потом рассказал об этом Сергею?
– По-твоему, я должен был смотреть, как моя дочь идет
на заклание, точно овца? Я должен был позволить искалечить тебе жизнь? И потом,
моя милая, когда любят одного, не спят с другим. Так что нравится тебе это или
нет, но я поступил правильно.
– Сергей погиб.
