Утро мы с Сонькой потратили на бесплодные размышления, как
найти детектива, нанятого Эсмеральдой. Сонька предложила обзвонить все частные
сыскные агентства (их оказалось всего три), а потом заняться объявлениями в
газетах. Так как я ничего предложить не могла, пришлось с ней согласиться.
Подружка засела за телефон, но уже через десять минут кривилась от жесточайшего
разочарования. На вопрос «Не обращалась ли к вам Ирина Емельянова», ответ
получила короткий: «Таких справок не даем». Сонька пробовала настаивать, на что
ей резонно ответили: конфиденциальность – один из принципов работы детективных
агентств. С объявлениями тоже вышла незадача. Заглянув в Интернет, мы
убедились: за последние месяцы не было ни одного объявления, которое нас могло
бы заинтересовать. Ирина сказала Илье, что познакомилась с детективом случайно.
И как теперь искать этого типа? А найти его необходимо, ведь это единственный
шанс узнать о некоем заговоре против моего отца, на который намекала Ирина.
Работу мы, конечно, забросили, пили чай уже по пятой чашке и ломали головы.
– Если он профессионал, а не жулик, – наконец
сказала Сонька, – должен был немедленно обратиться в милицию, после того
как Ирину убили. Он просто обязан помочь следствию.
– Допустим, он обратился. Как мы об этом узнаем?
– У Вадима в ментовке полно знакомых, – пожала
Сонька плечами, я покачала головой.
– Вадим не годится, придется опять обращаться к Глебу.
Подружка поморщилась:
– Я бы доверять ему поостереглась. С твоим отцом они не
дружат.
Но эти соображения меня не остановили. В конце концов,
необязательно все объяснять Глебу, ему надо просто узнать, обращался детектив к
следователю или нет.
Я набрала номер Глеба и коротко изложила свою просьбу.
По-моему, мой звонок его обрадовал, видно, после того как я вчера бросила
трубку, он много всего успел напридумывать. Разговаривала я с ним так, будто
вчерашних событий попросту не было, и он не рискнул к ним возвращаться. В
общем, тоже делал вид, что ничего особенного вчера не произошло. Зато пообещал
сделать все возможное, чтобы мне помочь, и даже лишних вопросов не задавал.
Теперь оставалось только ждать.
Терпением я никогда похвастать не могла, ближайшие часы
явились для меня серьезным испытанием. Глеб не звонил, я томилась, Сонька
металась из одного кабинета в другой, каждый раз возвращаясь с очередной идеей,
глупее предыдущей. Около шести Глеб наконец позвонил.
– Насколько я понял, они рассматривают только одну
версию – ограбление. Никакой частный детектив к ним не обращался.
– То есть они попросту не знают, что Ира его нанимала?
– Выходит, так, – ответил Глеб.
Что ж, удивляться не приходится. Илью следователь не
вызывал, а о детективе, похоже, знал только он. Идти в милицию – значит
привлечь внимание к отцу, а если промолчать, они так ничего и не узнают. Если в
ближайшее время убийца не будет найден (а я очень сомневаюсь, что его найдут),
следствие, потоптавшись на месте, само собой сойдет на нет, убийство окажется в
категории нераскрытых.
– Где ж тебя искать-то? – бормотала я, тут Сонька
высказала очередную гениальную мысль:
– Нюся, он – жулик.
– Кто?
– Детектив, это же очевидно. Почему молчит до сих пор?
– Не хочет связываться с милицией. Они с Ириной
познакомились случайно, возможно, он сам по себе работает и даже лицензии не
имеет. Зачем ему неприятности?
– Допустим. Но в частные сыщики идут бывшие менты, так?
А мент просто обязан помочь следствию.
– Ага. Про то, кто кому и чем обязан, поговорим
позднее.
– А если у него был повод молчать? – не унималась
подружка. Ее замечание заставило меня задуматься.
– Он узнал нечто такое, что решил использовать с
выгодой для себя?
– У меня есть идейка позабористей. Только не надо сразу
критиковать мой образ мыслей. Может, тебе это покажется глупостью, но… так ли
уж случайно они встретились? Ты вообще когда-нибудь встречала частного детектива?
Не в книжках, а на улице?
– Их мог кто-то познакомить.
– Мог. Но как-то все это… подозрительно. – Сонька,
вздохнув, посмотрела в окно и сообщила недовольно: – Твой Глеб приехал.
– Мы отвезем тебя домой, – предложила я.
– Нет уж, я останусь, должен же хоть кто-то из нас
иногда работать.
Ожидая меня, Глеб прохаживался рядом с машиной. На парковке
у офиса места не нашлось, и он проехал чуть дальше, оставив машину в переулке.
Заметив меня, помахал рукой и пошел навстречу. Я ускорила шаг, оказалась возле
светофора и ждала, когда загорится зеленый свет. Глеб поджидал на другой
стороне улицы. Желтый сигнал сменил зеленый, поток машин замер, пешеходы толпой
ринулись вперед. И тут Глеб повел себя весьма странно. Шарахнулся в сторону, а
потом и вовсе повалился на асфальт. Вслед за удивлением пришло беспокойство,
потому что граждане вокруг меня вслед за Глебом точно с ума посходили, одни
орали, другие бросились бежать сломя голову, третьи, как я, бестолково
озирались.
Когда я оказалась рядом с Глебом, он стоял на коленях,
сжимая рукой предплечье. Я не сразу заметила, что ладонь у него в крови. Он
поспешно поднялся.
– Что это? – ошарашенно спросила я, испугавшись,
что рухну в обморок, и, чтобы удержаться на ногах, уцепилась за Глеба. Это было
плохой идеей, он с трудом держался на ногах, обнял меня, прижав к себе, и на
моем безупречно белом костюме появились кровавые пятна. Вот тогда я испугалась
по-настоящему, не за костюм, разумеется. До меня наконец-то стало доходить, что
произошло. – Ты ранен? – завопила я, хотя Глеб стоял рядом и
прекрасно меня слышал.
– Пустяки. Не волнуйся.
– Как я могу не волноваться? Что произошло?
– Какой-то парень… Я смотрел, как ты идешь навстречу, а
он шел по улице. Я повернулся и увидел, как он сунул руку за пазуху. Сам не
знаю почему, но я… в общем, успел среагировать. Пуля зацепила руку, ей-богу,
ерунда.
– А где парень? – испуганно оглянулась я.
– Рванул в подворотню.
– Он же мог тебя убить… – ценное замечание, но в
моем состоянии это было извинительно. Покушения я видела только в кино, а тут
не просто стреляли в человека, стреляли в Глеба, которого я люблю.
