Сообразив, что отвечать я не собираюсь, Мигель убрался
восвояси, а я продолжила возню в кухне. Только к двум часам я закончила и
позвала его обедать. Блюдо, на которое ушло так много времени, получилось
малосъедобным, чему я только порадовалась, нечего кормить деликатесами этого
типа, правда, и самой пришлось пострадать.
– Милая, по-моему, это ужасная гадость, – сообщил
Мигель, продолжая уныло жевать.
– Другого не будет. Глупо рассчитывать, что тебя здесь
будут кормить как в лучших ресторанах мира, в которых тебе, безусловно,
довелось побывать.
– Ты ведь не собираешься меня отравить?
– Я бы с радостью, да навыков нет.
– Ужин за мной. Покажу, как надо готовить.
– Вот счастье привалило.
Он отправился в гостиную, где улегся на диване, прихватив
книжку в библиотеке. Подумав немного, я тоже вошла в гостиную в тайной надежде,
что раз он все-таки сыт, а значит, почти доволен, может ответить на
интересующие меня вопросы. Увидела, что читает он Хэмингуэя, причем на
английском. Когда книгу читала я, приходилось пользоваться словарем. От досады
я собралась съязвить, но тут вспомнила: по словам Вадима, этот хлыщ жил в
Англии, и извинила ему излишнюю грамотность.
– Как тебе книга? – миролюбиво спросила я.
– Так… – он пожал плечами. – Читать книжки
вообще бесполезное занятие.
– Это почему?
– Какой от них толк?
– Ну… лучше узнаешь мир, людей, себя, в конце концов.
– Про этот мир я и так все знаю, про людей тем более, а
про меня тут нет ничего.
Я забралась в кресло с ногами и тоже стала читать. Где-то
через час Мигель поднял голову и с усмешкой заметил:
– Выходной в благородном семействе. Кто ж меня вчера за
язык-то тянул? Наобещал с три короба, теперь мучаюсь… – он вздохнул и
вновь уткнулся в книгу.
Позвонила Сонька. Отделаться от нее, в отличие от Глеба,
было не так легко, пришлось придумывать головную боль, хандру и прочее в том же
духе, при этом надо было внушить ей мысль, что срываться с места и лететь ко
мне нет никакой необходимости. В общем, я намучилась.
Прошел еще час, и я полезла с разговорами.
– Так и знал, что ты долго не выдержишь, –
усмехнулся Мигель, отбросил книгу и посмотрел на меня с интересом. Я заметила,
что, хоть он и бахвалился, движения давались ему с трудом, он то и дело непроизвольно
морщился.
– Этот тип в багажнике, – начала я. – Он ведь
бывший мент? И говорят, у него были какие-то сведения, очень интересные для
тех, кто не в ладах с законом.
– Так-так… – протянул Мигель. – Сколько
ненужных сведений скопилось в твоей хорошенькой головке.
Я в досаде прикусила язык, Мигель засмеялся:
– Глупо оберегать секреты, которые и не секреты вовсе.
Ну да, у ментов были свои люди среди наших, мы от них тоже не отставали, и
кое-кто из их братии работал на нас. Это нормально. А вот то, что
парочка-тройка парней, считавших себя крутыми, делились с ментами информацией и
заодно своих сдавали, совсем другое дело.
– Тебя кто-то конкретный интересовал? Тот, благодаря
кому ты в бега пустился?
– Милая, я начинаю подозревать, что к встрече со мной ты
основательно подготовилась.
– Я хотела знать, что за гад сунул мне труп в багажник.
Ты бы на моем месте тоже заинтересовался.
– Еще как. Не отец же тебя этими сведениями снабдил?
– Ты знаешь моего отца?
– Нет, откуда? Но на месте твоего папаши я бы запер
тебя в доме, приставив надежную охрану, и даже думать запретил бы об этом самом
трупе. А обо мне тем более.
– У меня есть друзья в милиции, – соврала
я. – А ты выглядишь настолько колоритно, что спутать тебя с кем-то
попросту невозможно.
– Обожаю комплименты. Учти на будущее.
– Ты и в самом деле психопат, я ведь видела труп.
– Должен же был я убедиться, что он рассказал мне
все, – весело ответил Мигель.
– А потом ты его убил.
– Это был акт милосердия.
– Тебе доставляет удовольствие убивать? – не
удержалась я.
– Ни малейшего. Но в моем бизнесе щепетильные долго не
держатся. Скушают. Приходится иногда демонстрировать не лучшие черты характера.
Кстати, окажись я в руках своих врагов, мало мне тоже не показалось бы. Так что
все честно.
– Бизнесом ты называешь торговлю наркотиками?
– Деньги не пахнут. Как говорится, один дилер, другой
киллер, все вроде делом заняты.
– Ты просто мерзавец, – не удержалась я.
– Только наполовину. Вторая половина выше всяких
похвал. Я трогательно романтичен, в чем ты сама имела возможность убедиться.
Красивых девушек не обижаю и даже готов терпеть их глупые выходки. Вот я
какой, – засмеялся он. – Матушка, когда в детстве я доставал ее
шалостями, любила повторять: «В моего ангелочка сам черт вселился». Мама верила
всяким глупостям, вроде того, что глаза – зеркало души. Так как с зеркалом
вышла незадача, мама временами пребывала в недоумении, кто перед ней. То ли в
самом деле ангел, то ли бес.
– А им внутри тебя не тесно?
– Они прекрасно уживаются, должно быть, привыкли. А у тебя
что, по-другому? Сдается мне, ты способна удивить, хоть вид у тебя, конечно,
ангельский.
– По крайней мере, я никого не убила, – запальчиво
ответила я и вдруг сникла. Убила. Хотя за такое убийство в тюрьму не сажают.
Это что же выходит: Мигель прав?
– С трупиком в милицию ты не кинулась. Значит, дура не
безнадежная, с соображением у тебя все в порядке.
Я нахмурилась, не зная, что ответить. Правда, молчала
недолго и опять полезла с вопросами:
– Ты слышал об убийстве Павликова?
– Слышал, слышал… Собаке собачья смерть. Не твой папа
его грохнул, нет?
– Не смей говорить о моем отце такое!.. – рявкнула
я.
– Да ладно, я пошутил. Твой папа самый лучший в мире,
это тупому ясно. Он дяденек не мочит. Хотя, если для дела надо, на принципы и
забить не грех. Но он, конечно, не такой.
– Прекрати, – попросила я.
Мигель усмехнулся.
– Твой отец вряд ли к этому руку приложил. То есть я бы
решил, что это он, если б не было в деле еще одного человечка.
