– Нюся, мы должны с кем-то посоветоваться. У тебя,
конечно, ума палата, но я не уверена, что мы поступаем правильно. Давай с
Правдиным поговорим, если Вадим не подходит. Николай Иванович лучший друг
твоего отца, ему мы довериться можем. А он поговорит с твоим папой. Ну как, как
мы сами в этой истории разберемся?
– Хорошо. Я подумаю.
Сонькины страхи были мне понятны. Я и сама отчаянно трусила.
Самим нам не разобраться в происходящем. Как бы своими действиями не навредить
отцу. Я должна поговорить с ним. Он вернется, и мы поговорим. Это самое
разумное.
Высадив подругу возле дома, я поехала к себе. И вновь
вспомнила разговор с Правдиным. Сегодня он явно не пришел в восторг, когда
увидел нас возле офиса «Трио». Очень может быть, что трагические происшествия с
девушками друга и его беспокоят. Но еще больше – наше вмешательство. Скорее
всего, он предпочел бы не привлекать к ним внимания. Эсмеральда узнала о гибели
Юли, и, по словам подруги, известие это произвело на нее сильное впечатление.
Знала ли она о Кате? Вполне вероятно. После встречи с Викой она стала активно
интересоваться всем, что связано с делами отца. И, начав копать, узнала нечто
такое… Вслед за Эсмеральдой убивают ее бывшего босса, а он конкурент отца. Что
же она узнала? В любом случае я уверена, что в этом причина ее гибели. А если
все это просто плод моего воображения? В этот момент я остановилась на
светофоре и подумала: «Почему бы не навестить Катю? Хотя вряд ли ей что-то
известно… И все-таки…»
Скорее всего, в больницу я отправилась, не зная, что могу еще
сделать, а бездействие меня пугало. Впрочем, возможный разговор с Катей тоже
внушал опасения. Что я ей скажу? Да и вообще, стоит ли расспрашивать ее о
событиях, воспоминания о которых ничего ей, кроме боли, не принесут? Мне
следует думать не только о себе, но и о ней тоже.
Затормозив возле нового здания областной больницы, я так и
не решила, идти к Кате или нет. Я лишь взгляну на нее. Если что, скажу, что
перепутала палаты.
В аптечном киоске я купила бахилы и поднялась на третий
этаж. Медсестра, молодая девушка, сидя за столом, записывала что-то в журнал. Я
подошла к ней и спросила:
– Екатерина Сергеева как себя чувствует?
– Проходите, обход закончился, – сказала девушка,
не поднимая головы.
– Как она себя чувствует? – повторила я, невесть
почему начиная злиться.
– Нормально. – Девушка все-таки подняла голову и
теперь сверлила меня взглядом. – Гораздо лучше, чем можно было бы ожидать.
Вы родственница или подруга?
– Знакомая.
– Ее мало кто навещает, в основном мать да тетка. А ей
сейчас нелегко. Палата по коридору налево.
Я шла по коридору, с удивлением понимая, что боюсь. На сей
раз это не имело ничего общего с мыслями об отце. Я думала о том, что однажды
уже шла вот так по больничному коридору и долго, очень долго собиралась с
силами, прежде чем открыть дверь палаты. Внезапно накатившие воспоминания едва
не заставили меня повернуть назад. В голову пришла совершенно нелепая мысль:
вот сейчас я войду и увижу Сергея.
Я постучала и легонько толкнула дверь. Она со скрипом
открылась, и я увидела девушку, лежавшую на кровати лицом ко мне. Лицо
выглядело так, словно его сначала разрезали на куски, а потом неумело сшили. Я
попятилась, пробормотав: «Извините», а она, взглянув на меня, сказала:
– Я вас знаю. Вы его дочь.
– Да, я его дочь, – кивнула я, вошла и закрыла за
собой дверь.
– Это он вам сказал? Неужели он? Глупости. Да?
– Я узнала случайно.
В палате она лежала одна. Светлая комната с белыми стенами,
и девушка на кровати с изуродованным лицом.
– Садитесь, – вздохнула она. – Вы зачем
пришли?
– Трудно объяснить.
– Он о вас всегда говорил, будто вы маленькая девочка.
Когда я вас увидела с ним на корпоративке, то очень удивилась, что вы ненамного
моложе меня.
– Наверное, папу это смущало.
– Наверное. Когда мы расстались, я жить не хотела. А
теперь очень хочу. Даже такой. Смешно, правда?
– Нет.
– Что?
– Мне не смешно.
– Не думайте, что я его в чем-то обвиняю. Вовсе нет. Он
мне в любви не клялся и никогда ничего не обещал. Это я его соблазнила, а вовсе
не он меня. Я его увидела и влюбилась. Через три месяца после того, как на
работу устроилась. У нас был семинар в головном офисе. Он шел по коридору. Я
даже не знала, кто он, девчонки сказали. Я все думала о нем, думала… И даже не
мечтала… то есть мечтала, конечно, но точно знала, что это все глупости. Он и
я. Конечно, глупости. А потом мы с друзьями пошли в ресторан, у одной девочки
был день рождения. И я увидела его там. Он сидел за столом с Правдиным и еще
каким-то мужчиной. Я набралась храбрости и пригласила его танцевать. И еще
долго сказать боялась, что у него работаю. Девчонки говорили, романов с
подчиненными он не крутит. И я никогда никому не говорила… но все равно как-то
узнали. Наверное, кто-то видел нас вместе… Не рассказывайте ему об этом,
ладно? – коснувшись своего лица, пробормотала она. – Он говорил, что
я красивая… Он ни в чем не виноват, – повторила она.
– Катя, я хотела вас спросить. Парень, который на вас
напал… простите, вам тяжело это вспоминать…
– Спрашивайте. Меня следователь сто раз спрашивал, я
уже привыкла.
– Его ведь не нашли?
– Нет. Я его совсем не запомнила. Темно было. Он сзади
меня ударил, я упала, он сумку схватил, я лежала не шевелясь, думала, пусть
подавится, только бы меня не трогал, а он стал меня бить. Я сопротивлялась,
пыталась кричать, а он мне рот стиснул и бил в живот, в грудь, по голове. Я
вытащила баллончик, но он руку перехватил, и моим же баллончиком мне в лицо, и
совсем спятил, от злости, наверное, бил ногами… – она отвернулась и
замолчала.
«Я не должна была сюда приходить», – с опозданием
подумала я.
– Он тщедушный такой, откуда силищи столько, –
усмехнулась Катя. – Я даже сначала решила, что это подросток, но с
подростком я бы, наверное, справилась.
– Грабитель, выхватив сумку, должен был поскорее
сбежать, – тихо сказала я. – Следователю это не показалось странным?
– Они говорят, это его баллончик так разозлил. Наркоман
какой-нибудь, они все психи.
– Вы говорите, избивать вас он начал сразу.
– Ну да. Потому что псих. Им нравится калечить людей,
чувствовать свою власть.
