— Я сказал — буду стрелять! — повторил сержант, на
этот раз значительно тише. — Руки за голову! Следующий раз прострелю
локтевой сустав!
Киллер с уважением взглянул на сержанта и послушно завел
руки за голову. У него вдруг резко заболел локоть, как будто ретивый милиционер
уже выполнил свою угрозу.
Где-то рядом истошно завопила перепуганная женщина. Громилы,
только что крушившие «Хонду», исчезли, словно сквозь землю провалились,
пользуясь тем, что сержанту явно не до них. От здания вокзала поспешал, тряся
трудовым животом и вытирая клетчатым платком потную багровую лысину,
непосредственный начальник Синичкина капитан Арбузов. Синичкин покосился на
начальника и, не дожидаясь его, подошел к задержанному, не опуская ствол
пистолета, и ловко, одной рукой, застегнул на нем наручники.
Та самая крестьянка, которая послужила причиной драки возле
зеленой машины, приведения этой машины в полную негодность и последующего
ареста убийцы, брела по площади, устало передвигая ноги и бормоча себе под нос
что-то неодобрительное. Заинтересованный наблюдатель, прислушавшись, разобрал
бы обрывки фраз «темного человека всякий обидеть может» и «не люблю я города
этого, люди в нем злые, как собаки…»
Но никто не интересовался простой, плохо одетой деревенской
бабой. Мало ли таких в районе вокзала бродит — подаяния просят, либо чего
спереть норовят… Народ в районе вокзала ужас до чего вороватый, так что
многочисленным прохожим некогда по сторонам зевать, им за своими вещами
смотреть нужно.
Женщина шла, не торопясь, и даже остановилась ненадолго
перед витриной с пышечным автоматом. Постояв немного, она пошла дальше,
оглядываясь и загребая ногами.
Вскоре рядом остановились синие «Жигули» — именно эту машину
Леня Маркиз угнал утром, когда собрался ехать на вокзал. Совершенно не к чему
было светиться на своей собственной.
— Эй, тетка! — окликнул крестьянку водитель синих
«Жигулей». — Садись, подвезу!
Она остановилась и оглянулась на водителя через плечо. На
первый взгляд ни в машине, ни в водителе не было ничего подозрительного —
машина самая обыкновенная, довольно потертая, и водитель приятной, но
совершенно незапоминающейся наружности. Тетка еще раз опасливо огляделась, но
все же села на переднее сиденье с опаской.
— Не развалится таратайка-то твоя? — спросила она,
малость осмелев, когда умостилась и прижала узелок к груди.
— Если не нравится моя машина, то иди пешком! —
буркнул водитель, обидевшись. — Или вон в «мерседес» попросись!
— Да ладно, дяденька, ты уж не сердись, —
примирительно сказала крестьянка. — Шумно как у вас в городе, душно,
дышать невмоготу, то ли дело у нас в деревне — красотища, морозец, снежок
беленький. .. Утром выйдешь на дойку, вдохнешь полной грудью, воздух такой…
— Навозом небось несет, — вставил водитель.
— А и что, что навозом, — упрямо сказала
тетка, — вы, городские, уж очень привередливые. Что плохого, если навозом?
Небось, молочко-то любите, и творожок, и сметанку…
— Точно, — согласился водитель, с усмешкой
поглядев на свою соседку, — а чего же тебя к нам в город занесло, если в
деревне так хорошо? И на кого ты свою скотину оставила?
— Скотину я на Люську оставила, на золовку свою… так и
то сердце не на месте — так и стучит, так и стучит — хорошо ли она за коровой
ходит. Ни в жисть бы в этот город не поехала, так, вишь, дела у меня
тут, — насупилась тетка, — а какие, не спрашивай, все равно не скажу,
хоть пытай меня каленым железом.
— Да надо больно про дела твои знать! — усмехнулся
водитель. — У самого проблем хватает!
— А ты куда это меня везешь? — всполошилась
тетка, — чтой-то ты петляешь… Мне на Введенскую улицу надо!
— Да ну! — удивился водитель, — да ведь и я
там проживаю! У тебя какой дом?
— А тебе зачем? — снова в голосе тетки прозвучала
крестьянская подозрительность.
— Да просто так, — водитель пожал плечами, —
не хочешь — не говори! Мне это как-то без разницы…
Тетка размотала платок и на лице ее отразилась интенсивная
работа мысли.
— Так может по-соседски подешевле возьмешь? —спросила
она вкрадчиво.
— Да ладно уж, договоримся…
— Ой, спасибо! — повеселела тетка. — А то вы
тут в городе такие жадные… Но меня Люська, золовка моя, научила. Ты, говорит,
Прасковья, как сядешь в машину, так полтинник в кулаке зажми, а потом стой на
своем — мол, нет больше денег, хоть что со мной делайте!
— Круто! — восхитился водитель. — И где ж
твой полтинник?
— Еще не доехали…
— А пока ты денежки-то где хранишь — в трусах или в
лифчике? — полюбопытствовал водитель.
— Охальник! — тетка хлопнула его по руке, так что
руль вильнул в сторону.
— Осторожнее! — закричал водитель, — с тобой
в столб чуть не въехал! И вообще, Лолка, кончай придуриваться, тебе не надоело?
— А что такого? — спросила Лола, перекладывая свой
драгоценный узелок на заднее сиденье, потом бросила туда же клетчатый платок.
Она погляделась в зеркальце и вытерла грязные разводы на
лице.
— Хороша! — не утерпел Маркиз. — Хороша, аж
слезы душат! И скажи пожалуйста, зачем ты приперлась на вокзал? И как ты
узнала? За мной следила?
— Надо больно, — надулась Лола, — просто я
нашла в фитнес-центре пакет для нас, который оставил там твой Вячеслав
Сергеевич.
— Он совсем не мой… — по инерции начал Леня, но тут же
спохватился:
— Как ты сказала? И как ты его нашла?
Лола посоветовала своему компаньону смотреть на дорогу,
после чего кратко рассказала ему о своих приключениях в бассейне, умолчав лишь
о голом мужике с портфелем и о том, что она видела в «Геракле» своего знакомого
старичка Николая Ардальоновича. Про эту встречу она просто забыла.
— Как же ты могла не рассказать мне такие важные
вещи? — вскричал Леня и даже на миг выпустил из рук руль, так что едва не
врезался в черный «Ниссан», — если бы я узнал об этом в субботу, мне не
пришлось бы бегать как савраска все выходные и рисковать жизнью!
— Ничего, тебе полезно потрудиться, — холодно
ответила Лола, — все лучше, чем по бабам шастать…
Леня тут же стал тише воды, ниже травы и думал только об
одном: как же Лолка догадалась?
Лола же, оставив за собой последнее слово, откинула голову и
мечтательно проговорила:
— Как хорошо! Теперь я смогу наконец отдохнуть и
заняться собой! И одеваться в приличные, достойные меня вещи, а не в шмотки с
вещевого рынка и не в рваный тулуп из театрального реквизита!
— С чего это ты взяла? — спросил Леня. —
Работа еще не закончена.
— Как? — вскричала Лола. — Разве ты не
обезвредил убийцу? Его арестовала милиция, я видела, теперь уж не выпустят…
