Эх, Удодыч, Удодыч…
Что ж, подумал Становой, свой клок шерсти я с этого дела поимел. Видимо, пришло время искать другое занятие. В конце концов, какую область искусства ни возьми, повсюду одним из главных признаков настоящего таланта служит чувство меры. Ни при каких обстоятельствах нельзя зарываться, утрачивать это самое чувство.
Нет, подумал он, идея себя исчерпала, а значит, хватит плыть по течению. Пора обзаводиться новой идеей, пока старая не рухнула и не похоронила меня под обломками. Только сначала необходимо привести в порядок все свои дела. Терпеть не могу, когда прошлое, о котором ты давно забыл, вдруг хватает тебя за ноги и, как оживший утопленник, тянет на дно.
Необходимо увидеться с генералом Потапчуком — посидеть, выпить по рюмашке, вспомнить былые деньки. Может быть, все-таки удастся как-то договориться с этим старым псом…
С этой мыслью он тепло улыбнулся большому дому на Лубянке, включил указатель поворота, выжал сцепление и осторожно отчалил от бровки тротуара, держа путь к ресторану, где была назначена встреча с Вострецовым.
ГЛАВА 12
— Может быть, чаю? — предложила Вера Николаевна.
Ее широкое простоватое лицо выражало истинно русское радушие пополам с легкой растерянностью. Наблюдать за нею было одно удовольствие: по доброте душевной впустив в дом вымокшего до нитки незнакомца, она теперь не знала, что с ним делать. Столбом торчать в дверях гостиной, где расположился приезжий, было как-то неловко, а оставить гостя одного казалось боязно: а ну как что-нибудь сопрет? Поминай его потом, как звали! Что с того, что в доме, кроме старенького телевизора, взять нечего? Нынче пошли такие времена, такие люди, что выносят все подчистую — говорят, даже обои со стен срывают, доллары припрятанные ищут.
Гость в раздумье взялся за кончик носа, пряча в ладонь улыбку: он оценил дипломатические способности Веры Николаевны. Нужно было отдать должное найденному ею компромиссу: вроде бы, и заботу проявила, и без присмотра постороннего человека не оставила.
— Чаек — это зд-дорово, — сказал гость, одним легким движением поднимаясь из старого, продавленного кресла. — В самый раз по такой п-погоде.
Он был не очень высок, но широк в плечах и пояснице. Лет ему было что-то около пятидесяти, и выглядел он солидно и основательно — словом, совсем не так, как должен был в представлении Веры Николаевны выглядеть какой-нибудь мазурик.
— Вы не возражаете, если я вас на кухне чаем напою? — спросила Вера Николаевна. — Там у нас уютно, по-семейному…
— Так где ж его еще пить-то, если не на к-кухне? — воскликнул гость. — У нас, у русских людей, самое обитаемое место в д-доме — кухня. Скажите, а Игорь скоро п-придет?
Вера Николаевна бросила озабоченный взгляд на циферблат стоявшего на комоде дешевого жестяного будильника.
— Вот-вот должен появиться, — сказала она. — Буквально с минуты на минуту. Я уж и обед разогрела…
Она осеклась, поняв, по всей видимости, что попала в неловкое положение. Наверное, обед был приготовлен без расчета на появление в доме лишних едоков, но не предложить гостю тарелку борща или, там, макарон по-флотски было, опять же, неловко.
— А я, знаете, никогда не о-обедаю, — пришел ей на выручку гость. — 3-завтракаю плотно — так, что на целый день х-хватает, а вечером, опять же, ужин — с пивком, как п-положено. Знаю, что вредно, а поделать ничего не могу — п-привык!
— И ничего не вредно, — сказала Вера Николаевна, провожая гостя на кухню. — Эти врачи чего только не придумают от безделья! Что человеку по нутру, то и полезно.
— Это т-точно, — согласился гость, смешно выпячивая живот и похлопывая по нему широкой, как лопата, ладонью. — Видали, какой г-глобус отрастил!
— В самый раз, — похвалила Вера Николаевна, тоже не отличавшаяся изяществом форм. — Знаете, как говорят: пока толстый сохнет, худой сдохнет. А может, супчика?
— Б-благодарю, — отказался гость. — Что-то не хочется. П-поздно мне п-привычки менять. Вот чаек — это д-другое дело. Только, пожалуйста, без сахара.
Он уселся на предложенный Верой Николаевной табурет, который протестующе скрипнул под его весом. Услышав этот звук, Вера Николаевна удивленно покосилась на гостя через плечо: он вовсе не выглядел таким уж крупным и тяжелым. Можно было подумать, что материал, из которого он скроен, обладает большим, чем у обычных людей, удельным весом.
Вера Николаевна подала чай, поставила на стол плетеную вазочку с ванильными сушками и уселась напротив гостя, по-бабьи подперев щеку ладонью. Судя по поведению, гость пребывал в отличном расположении духа, и Вера Николаевна решила все-таки попытаться осторожно разузнать, кто он такой и что ему нужно от ее зятя.
— А вы что же, вместе с Игорем работаете? — спросила она.
— Вроде того, — ответил гость, старательно дуя на чай.
Ответ прозвучал дружелюбно, но вместе с тем как-то очень расплывчато. И потом, если они коллеги, то зачем спрашивать, где Игорь и в котором часу он будет дома? Или зятек заимел приработок где-то на стороне, о котором не счел нужным упоминать при жене и теще? Приработок — дело хорошее, особенно при его нынешних достатках, но зачем же секреты-то разводить? Денежки, что ли, решил прикарманить? Ну, так этот номер у него не пройдет… Совесть надо иметь! Тридцать два года мужику, высшее образование, младшей дочери скоро в школу идти, а он получает меньше дворника! То есть кто его знает, сколько он там на самом деле получает, но домой, в семью, приносит сущие слезы. А с другой стороны, парень непьющий, не гуляет, к теще относится с должным уважением, и даже мамой называет. Такого в наше время и не найдешь, так что с этой стороны дочери Веры Николаевны, можно сказать, крупно повезло. Вот еще бы денег побольше, и было бы совсем хорошо…
Вера Николаевна подавила вздох. Да, деньги… Кто его знает, хорошо это или плохо — много денег? Вот бы хоть разок попробовать! Однако опасное это дело. Может, Игорь потому и не пьет, что денег у него на выпивку не хватает? Да только другие-то получают даже меньше, а уж пьют-то!..
Пока Вера Николаевна соображала, как бы ей половчее расспросить гостя, который явно был не в настроении распространяться насчет их с Игорем секретных дел, проснулась внучка. Она сегодня прихворнула и не пошла в детский сад. Вера Николаевна ничего не имела против: вдвоем было веселее. Полдня скоротаешь, а там, глядишь, и старшенькая из школы вернется, сядет обедать, потом учить уроки…
Шестилетняя Даша вышла на кухню, протирая кулачком заспанные глаза, увидела гостя и простодушно воззрилась на него, по забывчивости засунув в рот большой палец. Русые волосенки торчали во все стороны, на розовой щечке виднелся оставленный подушкой красный рубец.
Гость оживился, начал шутить с ребенком и даже сделал «козу рогатую». Даша, которая обычно дичилась посторонних, на этот раз, вопреки ожиданиям Веры Николаевны, повела себя так, будто знала гостя с пеленок. Тесноватая кухня наполнилась звонким детским смехом, и не успела Вера Николаевна оглянуться, как девочка уже сидела у гостя на коленях, с воодушевлением прихлебывая из его чашки несладкий чай, заваренный крепко, в расчете на взрослого мужчину.
