— С чего это вы так помрачнели? — Она взглянула на меня с насмешкой. — Я сказала что-то не так?
— Нет, ради бога! — Я решил, что пришло время подпортить карьеру этому супергерою. — Не мешает и за фасад заглянуть, не правда ли? — серьезно спросил я. — Внешность — это еще не все. Полагаю, жена Роберта Миллера вдоволь натерпелась с ним, каким бы замечательным писателем он ни был.
Казалось, она смутилась.
— Что вы имеете в виду?
— Ах, ничего. Просто болтаю чепуху, забудьте. — Я громко рассмеялся, словно не желая вдаваться в подробности, а потом решил сменить тему: — Что, так и будем весь вечер разговаривать о Миллере? Разумеется, мы здесь именно из-за него. Но ведь он, в конце концов, нас подставил. — Я взял бутылку и наполнил свой бокал. — Вообще, мне интересно, почему такая очаровательная женщина, как вы, до сих пор не замужем. Грехи не пускают?
Орели покраснела.
— Хм… А сами-то?
— То есть вы хотите спросить, почему такой очаровательный мужчина, как я, до сих пор не женат? — уточнил я. — Или вас интересует, чем я грешен?
Орели сделала глоток и широко улыбнулась. Потом облокотилась на стол, подперла ладонями подбородок и пристально посмотрела мне в глаза.
— Грехи, — ответила она.
— Ну… — замялся я, собираясь с мыслями. — Этого-то я и боялся. Дайте подумать. — Я взял ее руку и принялся перечислять, загибая пальцы: — Ем, пью, курю, ввожу в соблазн хорошеньких женщин… Достаточно для начала?
Она кивнула и весело рассмеялась, вырывая ладонь, а я смотрел на ее губы и думал: что, если поцеловать их прямо сейчас?
Потом мы наконец совсем забыли о Роберте Миллере, и наша странная встреча стала все больше походить на самое настоящее свидание. И когда официант в очередной раз подошел и спросил, не желаем ли мы еще чего-нибудь, я снова заказал бутылку вина.
Я воображал себя почти на седьмом небе, когда вдруг произошло нечто не предусмотренное моим планом сегодняшнего романтического вечера. По сей день я спрашиваю себя, как бы все сложилось, не появись в тот момент передо мной та странная пожилая дама. Кто знает, быть может, наш таинственный автор окончательно исчез бы из моей жизни и мне удалось бы занять его место?
«Раз-два-три — это Париж!» — орала веселая компания официантов, стоявших полукругом у стола в углу зала. Каждый вечер в «Куполь» кто-нибудь отмечал день рождения, и этот припев можно было слышать часто. Но на этот раз он гремел, словно боевой клич. Половина гостей наблюдала, как к месту праздника гуськом подходили официанты, как несли огромный торт с бенгальскими свечами, брызжущими огнем. Все это происходило за моей спиной, через два ряда от нашего столика. Орели Бреден обернулась на шум и вытянула шею. Потом вдруг встала и помахала кому-то рукой. Удивленный, я тоже посмотрел в ту сторону и увидел веселую старушку в фиолетовом платье с блестками, которая одна-одинешенька сидела за столом над огромным блюдом с устрицами и по очереди пожимала руку официантам. Заметив нас, она изобразила на лице восторг и ответила на приветствие Орели.
— Вы знаете эту даму? — спросил я мадемуазель Бреден.
— Да, конечно! — воскликнула она, не опуская руки. — Это миссис Динсмор. Вчера мы познакомились с ней на кладбище. Забавно, не правда ли?
Я кивнул и улыбнулся, хотя не находил здесь ничего забавного. Часы показывали половину одиннадцатого, и у меня появилось чувство, что наш ужин тет-а-тет под угрозой.
Через несколько минут я тоже познакомился с миссис Динсмор, восьмидесятипятилетней американкой, которая подплыла к нашему столику в невидимом облаке аромата «Опиум». Она была вдовой дирижера, матерью инженера, возводившего мосты в Южной Америке, бабушкой трех светловолосых внуков и музой бесчисленного множества художников, в свое время пировавших с ней в «Куполь» и ныне отошедших в мир иной.
Есть люди, которые, стоит им появиться за столом, сразу берут инициативу в свои руки. Все беседы по душам в их присутствии постепенно стихают, точно гаснущие огоньки. Не проходит и пяти минут — и вот уже все как один слушают их анекдоты и истории из жизни. Эти неотразимые личности, несомненно, умеют развлекать публику, однако страдают при этом одним недостатком: их невозможно остановить.
Я сразу понял, к своему ужасу, что миссис Динсмор из их числа. Как только восьмидесятипятилетняя леди с серебряными кудряшками и ярко накрашенным ртом уселась между нами, у меня не осталось никаких шансов завладеть вниманием Орели Бреден.
— Какой сюрприз, деточка! Выпьем «Боллинджера»!
Откуда ни возьмись появилось шампанское в серебряном ведерке с кубиками льда. Миссис Динсмор была настоящей любимицей Алена, Пьера, Мишеля, Игоря и прочих официантов, как бы их там ни звали, — в этом сомневаться не приходилось. Внезапно наш стол оказался в центре внимания всего персонала «Куполь», а нашему уединению настал конец. После двух бокалов и я поддался обаянию беспрерывно тараторящей старушки и завороженно следил, как колыхались при малейшем движении фиолетовые перья на ее шляпке. Орели Бреден, не сводившая глаз с накрашенных губ миссис Динсмор, была, казалось, не менее очарована. Один раз она все-таки глянула и в мою сторону, когда мы вместе хохотали над забавными приключениями из жизни этой замечательной леди. Чем больше мы пили, тем больше веселились. И через несколько минут я был влюблен в старушку не меньше, чем остальные.
Время от времени миссис Динсмор, которая, кстати сказать, на удивление хорошо сохранилась для своего возраста, прерывала монологи, чтобы рассказать нам о ком-нибудь или, к примеру, спросить, отмечали ли мы хоть раз день рождения в «Куполь». («Непременно в „Куполь“! Это всегда так весело!») Потом ей захотелось знать, когда мы родились. Так мне стало известно, что до дня рождения Орели, шестнадцатого декабря, осталось всего-то около двух недель.
— Шестнадцатое декабря и второе апреля! — повторила она. — Овен и Стрелец — два огненных знака. Вы прекрасно подходите другу другу!
Я не очень верил в астрологию, но это ее замечание меня порадовало. Сама миссис Динсмор появилась на свет под созвездием Скорпиона, о чем и не замедлила нам сообщить. А женщины этого знака остроумны и опасны.
«Куполь» пустел, но праздник за нашим столиком не стихал, а миссис Динсмор, очевидно, переживала свой звездный час.
— Вот за этим самым столиком, а может, за тем — какое это теперь имеет значение? — я праздновала свой день рождения вместе с Эженом, — вспоминала старушка, пока официант подливал ей шампанского.
— С каким Эженом? — спросил я.
— Ионеско, конечно, — нетерпеливо ответила она. — О! Он и в жизни бывал невероятно смешным, не только в своих пьесах! А теперь покоится на Монпарнасе, бедняга. Хотя я часто навещаю его. — Она захихикала. — И на одном из таких вечеров, — к сожалению, я забыла, который это был день рождения, — два раза… Вы можете себе представить — два раза… — она обвела нас своими маленькими темными глазками, похожими на сияющие кнопки, — тот неуклюжий официант пролил красное вино на светло-серый пиджак Эжена! И знаете, что он сказал? «Ничего. Если я не ошибаюсь, этот цвет не очень-то мне идет!» — Тут миссис Динсмор захохотала, запрокинув голову, и перья на ее шляпке затряслись, как если бы она вот-вот собиралась улететь.
