— Лежите на боку, самостоятельно вставать не пытайтесь. Если что-то надо — говорите сестрам. Вы меня поняли?
— Поняла. — Лукашина откашлялась, проснулась окончательно и выглядела неплохо для человека, только что перенесшего полостную операцию.
«Может, пронесет, — подумал Данилов. — Дай-то бог».
— Скоро у вас начнет болеть живот, — предупредил Данилов. — Это нормально. При кашле боль может усиливаться. Если боль будет сильной — скажите, я назначу обезболивающий укол. Но злоупотреблять этим не стоит.
— А когда мне принесут ребенка?
— Только после перевода в отделение, — сказала Ахметгалиева. — Но вы не волнуйтесь — с ним все нормально. Прекрасный здоровый мальчик.
— Спасибо, — вздохнула молодая мать и спросила встревоженно: — А от кашля швы не разойдутся? Я слышала…
— Не разойдутся, — заверил Данилов, — к тому же много кашлять я вам не дам. А теперь — отдыхайте.
В ординаторской они обсудили назначения, полностью сойдясь во мнении на том, что терапию аспирационной пневмонии следует начать прямо сейчас, не дожидаясь развития осложнений.
— Лучше перестраховаться, чем потом ходить на вскрытие, — подытожила Ахметгалиева.
Закончив с писаниной, она еще раз осмотрела Светлану, обращая особое внимание на дыхание пациентки, и, вернувшись в ординаторскую, предложила Данилову:
— Может, я останусь? Пригляжу за ней.
— Иди домой, — ответил Данилов. — Я справлюсь. К тому же я здесь не один, сегодня шеф дежурит.
Анестезиологи дежурили по двое, чтобы, пока один дает наркоз на срочной операции (плановых операций в вечернее и ночное время не проводят), другой бы мог обезболивать роды, наблюдать за больными, лежащими в реанимации и при необходимости реанимировать их. Нередко приходилось вызывать подкрепление — обычно на зов являлся сам заведующий отделением, благо он жил неподалеку. Илья Иосифович приезжал сразу, а если был немного навеселе, то благоразумно вызывал такси, а сам, пока ждал машины, принимал народное отрезвляющее средство: несколько капель нашатырного спирта в стакане воды и холодный душ. В роддоме он появлялся бодрым и свежим, как человек, спокойно проспавший целую ночь.
— Я вечерком позвоню, — пообещала Ахметгалиева. — Не расслабляйся тут.
— И вам не болеть, — ответил Данилов. — Не психуй, все будет хорошо. К Вознесенскому не ходи, я сам ему все сообщу. Дежурство ведь уже началось.
Он прекрасно понимал состояние Фаины. Аспирационная пневмония, если она возникнет, вместе со всеми своими неблагоприятными последствиями автоматически становилась виной анестезиолога, готовившего пациентку к операции. Последствием халатности. Анестезиолог обязан правильно подготовить пациента к наркозу, правильно дать наркоз и правильно вывести из наркоза. И тот факт, что неразумная, но казавшаяся такой адекватной пациентка перед самой операцией тайно слопала шоколадку, будучи предупрежденной о недопустимости подобного поведения, ничего не менял. Или обеспечь чистоту желудка, или промывай его перед самой укладкой на операционный стол. С другой стороны, от малоприятной процедуры у пациентов может подняться артериальное давление, и потребуется некоторое время, чтобы его снизить… Нет однозначных решений.
Узнав от Данилова о произошедшем, заведующий отделением схватился за голову и длинно выматерился — благо дело было в ординаторской.
— Вот свезло так свезло, — договорил он, слегка успокоившись. — Эта дама — очередная клиентка Гавреченкова. Теперь он с нас живых не слезет…
— Да весь роддом заполнен клиентками Гавреченкова! — пошутил Данилов.
— Наш пострел везде поспел, — махнул рукой Вознесенский. — Вот так всегда…
Заведующий умолк, не развивая тему дальше.
— Как — всегда? — поинтересовался Данилов.
— Стоит мне отказаться от какого-нибудь стоящего предложения, и сразу же случается какая-нибудь фигня. Да еще и с гавреченковской клиенткой! Он же, паскуда, всех нас заложит с потрохами, чтобы себя обелить! Сподобились! Ладно, пошли смотреть вашу тетку.
Осмотр показал неприятное. Число дыхательных движений в покое равнялось двадцати пяти, сердцебиение участилось до ста ударов в минуту, «носогубный треугольник» отливал синевой.
— Что-то мне дышится тяжело… — пожаловалась Светлана.
— Синдром Мендельсона, — заключил Илья Иосифович, выслушав влажные хрипы в легких. — Все признаки налицо.
— При чем тут Мендельсон? — озадачилась пациентка, явно полагая, что речь идет о композиторе.
— Ни при чем, совсем ни при чем, — вздохнул Илья Иосифович. — Эх, дорогая моя, наделала же дел ваша шоколадка! Будем теперь вас от пневмонии лечить! Аллочка! Поставь-ка Светлане Александровне градусник!
Схему лечения заведующий менять не стал.
— Всего достаточно, — сказал он, ознакомившись с назначениями. — Пока достаточно. Три с половиной часа, говоришь, прошло?
— Уже почти четыре.
— Ну-ну!
Несмотря на то что практически весь вечер Данилов занимался только Светланой, отека легких избежать не удалось.
Он развился в считаные минуты — вскоре после очередного осмотра любительница сладкого, полусидевшая в кровати, вдруг посинела, захрипела, забулькала и стала судорожно заглатывать воздух перекошенным и посиневшим ртом. Монитор, к которому она была подключена, отреагировал на резкое повышение числа дыхательных движений и сердечных сокращений и тревожно запищал.
Данилов, записывавший свой обход в историю родов, пулей выскочил из ординаторской. Диагноз он поставил на расстоянии.
Отек легких — это скопление жидкости в легочной ткани. Кислота желудочного сока растворяет стенки капилляров легких, из них выпотевает вода, которая мешает пациенту дышать. (Впрочем, у отека легких может быть множество других причин.) Жидкость из легких следует убрать как можно скорее, чтобы восстановилось нормальное дыхание. Кто не успел это сделать — загубил пациента.
Данилов быстро интубировал пациентку, вставив трубку ей в трахею при помощи ларингоскопа — направляющего инструмента с лампочкой на конце. («Не уверен — не засовывай, не спустил — не вынимай!» — гласит старое правило, предостерегающее как от ошибочной установки трубки в пищевод вместо трахеи, так и от поспешного извлечения ее без спуска воздуха в фиксирующей манжете.) По трубке в легкие пошел кислород, смешанный с парами спирта (спирт нужен был, чтобы погасить пену, образующуюся при отеке легких). Данилов надул шприцем манжету, слегка потянул за трубку, убеждаясь, что она надежно зафиксирована, и попросил:
— Алла, возьми, пожалуйста, у меня в левом кармане ключи и принеси ампулу морфия.
Наркотические и сильнодействующие препараты, передаваемые по дежурству, хранятся в сейфе, ключ от которого дежурный врач должен иметь при себе. По инструкции, открывать сейф, доставать медикаменты и убирать на место использованные ампулы дежурный врач должен только лично — но как ему было отойти от пациентки, например, в такой ситуации?
