Тебе пора сваливать. И поскорее».
Поскорее не получилось. Правила приличия, заведенные в семье, требовали перед переездом объяснить матери свои намерения, а также их причины. Данилов договорился со Снежаной, чтобы та подменила его в один из вечеров; но днем раньше его мать угораздило попасть в больницу. Ничего страшного не случилось — это была лишь нестабильная стенокардия на фоне гипертонического криза, вызванного очередной нервотрепкой в школе. Светлана Викторовна пролежала в реанимации три дня, после чего выписалась домой по собственному желанию, сказав докторам, что дома и стены помогают:
«Какая разница, где пить таблетки, особенно если кардиограмма не ухудшается?»
Болезнь матери вынудила Данилова отложить переезд до тех пор, пока та не оклемается настолько, чтобы выйти на работу. Сам факт возвращения сына под родную крышу Светлану Викторовну вряд ли расстроил бы, но она могла начать переживать, сочувствуя Данилову, а это могло обернуться новой госпитализацией. Выйдет на работу — значит, чувствует себя нормально. К тому же занятость всегда отвлекает от дурных мыслей и переживаний.
Перенеся срок расставания, Данилов подумал о том, что съезжать незадолго до восьмого марта будет не очень тактично. Лучше дать возможность обеим женщинам встретить праздник в привычной обстановке. Уехать можно было и девятого, окончательно и навсегда, сохранив с Еленой дружеские отношения. Не исключено, что один-два раза в год они станут встречаться как старые друзья и болтать обо всяких пустяках. А может, и не станут, ограничившись телефонными поздравлениями в день рождения и на Новый год. Впрочем, тогда им уже будет все равно.
Сам Данилов ни о чем не жалел. «Такое случается, ничего не поделаешь. Главное — сознавать, что ты сделал все, что мог. А страдать по тому, что от тебя не зависит, попросту глупо. И вообще, все, что ни делается — все к лучшему, хоть поначалу может казаться иначе. Сейчас главное, прийти в норму, восстановить силы и начать искать в жизни новые радости», — думал он. Владимир был уверен, что скоро дела его пойдут на лад и к нему вернется не только бодрость, но и привычное желание радоваться жизни. «Время и спокойствие — лучшие лекари, — размышлял он. — Один разрыв с Еленой я пережил, переживу и второй. В качестве приза за свою стойкость, наверное, получу иммунитет к расставаниям с женщинами. Это весьма полезное качество непременно пригодится в дальнейшей жизни. Все к лучшему, осталось немного, чтобы окончательно убедиться в этом…»
На очередном занятии Ерофеев рассмешил студентов так, что напрочь отбил у них желание слушать об изменении клапанов сердца при различных заболеваниях.
— Вчера Георгий Владимирович рассказал анекдот из жизни, — Ерофеев сдернул с лица очки, подышал на стекла и стал протирать их носовым платком. — В одном из районов Тверской области заведующий патологоанатомическим отделением обзавелся книгой учета в твердом переплете, обозвал ее «Журналом учета оплаченных свидетельств» и в течение трех лет — да-да, целых трех лет! — получал за каждое выданное свидетельство о смерти по полторы тысячи рублей, взяв выдачу в свои руки!
Как оно вам?
— А когда он в отпуск уходил — свидетельства выдавались бесплатно? — спросил Илья.
— Не думаю, — Ерофеев надел очки и принялся складывать из носового платка нечто вроде цветка. — Скорее всего передавал журнал исполняющему обязанности, должна же быть преемственность.
— И что — никто не жаловался? — не поверила Алена.
— Представьте себе — нет. Все верили. Тем более что он просил расписаться в журнале. Все было обставлено достоверно. А на фоне всех похоронных расходов полторы тысячи не воспринимаются значимой суммой.
— И агенты не обратили внимания? — продолжила допытываться Алена.
— Маленький город, я вас умоляю, — всплеснул руками Ерофеев. — Если там и есть похоронные агенты, то это или родственники заведующего патанатомией, или его друзья. Ну, на худой конец соседи. Короче говоря — все свои. Опять же — не забывайте про роспись в журнале. Такие достоверные детали убеждают не хуже клятв на Библии, а то и лучше.
Ерофеев вскинул левую руку и посмотрел на часы.
— Ладно, с клапанами мы разобрались, так что расскажу вам недавний случай очень ловкого мошенничества. Из первых, так сказать, уст — от моей родной сестры.
Платок был убран в карман, беспокойные руки Ерофеева занялись карандашом.
— Сестра у меня дерматовенеролог, она работает в отделении медицинских осмотров кожно-венерологического диспансера. Около месяца назад вскоре после начала утреннего приема подвалила куча народу, люди же обычно идут не равномерно, а волнами. День — пусто, второй — густо. Сидит, значит, сестра на приеме — трудится в поте лица, а медсестра ей помогает. Народ же, как ему и положено, торопится и волнуется. Вдруг дверь открывается без стука и вопроса, и в кабинет входит незнакомый молодой человек в белом халате со стопкой медицинских книжек и каких-то бланков в руках. «Анна Ивановна, — говорит он, называя имя-отчество заместителя главного врача диспансера, — просила. чтобы это у вас полежало до ее прихода. Она через полчасика будет».
Кладет свою ношу на подоконник и уходит. Сестра конечно же не интересуется, зачем эти книжки-справки понадобились Анне Ивановне. В начальственные дела лучше не лезть, особенно если своих собственных хватает…
Минут через пять некоторая часть очереди начинает то и дело без спросу заглядывать в кабинет и многозначительно поглядывать на сестру. Некоторые не только смотрят, но и подмигивают, а самые наглые грубовато интересуются: «Долго нам еще ждать?» Сестра у меня дама вежливая, тем более, — Ерофеев улыбнулся, — замглавврача на подходе. Она советует всем дожидаться своей очереди, но нахалы негодуют и начинают поминать какие-то деньги. Спустя две-три минуты разгорается скандал…
Ерофеев умолк, явно предоставляя аудитории возможность самостоятельно догадаться о причине скандала.
Это было нетрудно, но всем хотелось дослушать рассказ и узнать подробности.
— Дмитрий Алексеевич, не томите, — попросила Ирина.
— Не буду, — Ерофеев возобновил рассказ. — Оказывается, молодой человек в белом халате незадолго до своего визита в кабинет врача прошелся вдоль очереди, тихонечко предлагая очень спешащим получить заветный штамп или нужную справку без очереди и даже без осмотра. Но — за деньги. С тех, кто стоял в середине, молодой человек просил триста рублей. Стоящим в самом хвосте услуга обходилась дороже — в пятьсот. Молодому человеку верили — он был в белом халате, а значит, сотрудником. Деньги «сотрудник» прятал в карман, а документы держал в руках. На виду у всех занес их в кабинет, вышел с пустыми руками и исчез. Мавр сделал свое дело.
Ушел и не поделился.
— Ну прямо Остап Бендер, — восхитился Денис. — А сколько человек он развел, Дмитрий Алексеевич?
— Ну, урожай он собрал неплохой. Сестра говорила, что обманутых было около тридцати человек, — ответил Ерофеев.
— И риска никакого, — вставил Илья. — В милицию из-за трехсот или пятисот рублей никто заявлять не станет.
