– Скрипка с семейной историей – это здорово.
– Здорово было бы, если б ее сделал сам Страдивари, – пошутила Ольга. – Тогда бы я...
– ...занялась музыкой!
– Нет, продала бы ее, ушла из медицины и стала бы жить на проценты с капитала. Кстати, кофе не отравлен, его можно пить...
– Не нравится работать в медицине? – Данилов сделал глоток кофе.
– Не нравится заниматься маразмом, – поморщилась Ольга. – Лечить мне нравится. Соберешь косточку как пазл и чувствуешь себя чуть ли не богом. Но это касается травматологии как таковой. А вот все сопутствующие факторы меня сильно достают.
– Что именно? – Данилов закусил кофе инжиром и нашел, что это здорово.
– Ты еще спрашиваешь? Да все – отношение руководства, отношение больных, необходимость вечно подстраховываться, перестраховываться и пере-перестраховываться... Тебе ли это объяснять?
– Насчет подстраховываться и перестраховываться мне объяснять не надо, – ответил Данилов. – Больные же, они, как и люди, разные...
– Разные-то разные, но разве ты не замечаешь, что с каждым годом меняется отношение пациента к врачу? Оно становится все более требовательным и каким-то... пренебрежительным, что ли. Чуть что – сразу хамят. Вот последний пример – вчера одной из выписывающихся вызвали перевозку. Я ее предупредила, что перевозка будет в течение дня, возможно, и поздно вечером. И что же? В половине шестого она вваливается в ординаторскую и начинает орать на меня: «Что у вас за порядки?! Где перевозка?! Почему так долго едет!? Вызывайте такси за ваш счет!» Это я мягко передала суть выступления... Полчаса на нее потратила, хотелось уже послать открытым текстом, но сдержалась. И такое – каждый день. Знаешь, за все время ординатуры мне нахамили всего два раза, по одному случаю в год. Теперь же – по три раза в день!
Кофе допили в молчании.
– Хочешь еще? – предложила Ольга.
– Спасибо, мне хватит, – твердо отказался Данилов.
– Тогда пошли мыть руки! – распорядилась Ольга.
Как хирург никогда не начнет делать операцию грязными руками, так и музыкант не станет касаться инструмента, не вымыв рук. Особенно если до того ел руками сухофрукты.
Стены ванной комнаты были выложены черным кафелем с тоненькими веточками и маленькими листочками, выписанными серым. Черная раковина, черная душевая кабина, даже потолок был серым, в тон узору.
– Что – мрачновато? – поинтересовалась Ольга.
– Нестандартно, – дипломатично ответил Данилов.
– На работе устаю от обилия белой и голубой плитки, вот и захотелось контраста. Не нравится?
– Пока еще не понял, – честно признался Данилов, вытирая руки оранжевым полотенцем, совершенно выпадавшим из дизайнерской концепции...
Коллекционеры в первую очередь оценивают скрипки по внешнему виду. Скрипачи – по звуку. Звук у Ольгиной скрипки был превосходным – чистым и глубоким. Непринужденная манера исполнения только подчеркивала достоинства инструмента. Это была игра такого класса, когда слушатели забывают и про скрипача, и про скрипку, оставаясь наедине со звуками, казалось, заполняющими всю Вселенную.
Данилов слушал с удовольствием. Ольга предпочитала творчество других композиторов, нежели он. Заключительная вещь была вообще незнакома Данилову.
– Что это было?
– Инвенция для скрипки Бонпорти, – ответила Ольга. – Правда, не из тех, что приписывались когда-то Баху, а другие. На мой взгляд, это одно из самых гармоничных произведений в моем репертуаре...
– У тебя отличный репертуар, – похвалил Данилов.
– Хочешь поиграть на моей исторической скрипке? – Ольга протянула инструмент Данилову.
– Нет, спасибо. – Подобно большинству музыкантов, Данилов считал, что исполнитель у инструмента может быть только один. У каждого скрипача своя манера постановки смычка, своя сила нажатия на струны, и вообще, чужой инструмент – это чужой инструмент. – Мне, пожалуй, пора...
Данилов встал.
– Как скажешь. – Ольга заметно погрустнела, и Данилову захотелось сказать ей что-нибудь хорошее.
– Спасибо за прием, мне очень понравилось все, но больше всего твоя игра на скрипке.
– Тебе спасибо. Так приятно играть для кого-то, а не только для себя. – Ольга аккуратно убрала скрипку в футляр.
– Каждый музыкант играет по внутренней потребности, – улыбнулся Данилов, – а это значит, что он играет в первую очередь для себя. Слушатели – это всего лишь приятное дополнение.
– Смотря. какие слушатели... – Ольга подошла вплотную к Данилову и неожиданно обвила свои руки вокруг его шеи.
Данилов мягко попытался освободиться, но хрупкие на вид руки Ольги держали его крепко.
– Мне так хочется, чтобы ты остался у меня еще ненадолго. – Губы у Ольги были горячими, и слова они произносили такие же горячие, прямо – обжигающие. – Думай обо мне что хочешь, только не уходи...
«Не надо, пожалуйста», – хотел сказать Данилов, но неподвластные разуму руки уже обнимали Ольгу, а губы тянулись к ее губам.
Поцелуи с одновременным освобождением друг друга от одежды продлились не более минуты. Затем Ольга увлекла Данилова через коридор в спальню.
– Я – твоя скрипка, – сказала она, извиваясь в его объятиях, и больше ничего не говорила, только постанывала от наслаждения.
В глубине души Данилов понимал, что он поступает недостойным образом, но поделать с собой ничего не мог...
– Это называется – нечаянная радость, – сказала Ольга, когда они, наконец, утолили страсть. – Ты сердишься на меня?
– Нисколько не сержусь, – ответил Данилов и не соврал. Какой смысл сердиться на соблазнившую тебя женщину? В конце концов, им обоим было хорошо друг с другом. Ему, во всяком случае, точно было хорошо. Даже очень.
– Это хорошо. – Ольга приподнялась на локте и посмотрела Данилову в глаза. – Ты придешь еще?
– Не уверен, – ответил Данилов.
– Почему? – Тонкие брови Ольги взметнулись вверх. – Я слишком торопилась, да? Извини, просто у меня почти год никого не было... В следующий раз буду вести себя как надо. Ты оценишь.
– Да не в этом дело. – В подобной ситуации было просто невозможно не обнять Ольгу и не привлечь к себе. – Просто наши отношения бесперспективны, а в бесперспективных отношениях есть что-то угнетающее, я ведь женат...
– Знаю, – ответила Ольга, прижимаясь к нему всем телом. – Семейное положение каждого из мужчин в Склифе сразу же становится достоянием общественности. Но я же ни на что не претендую, только на встречи... Иногда.
– Сначала это будут просто встречи, потом тебе может захотеться большего, и случайно окажется так, что ты почувствуешь себя обманутой...
– Мне всегда везло на зануд, – вздохнула Ольга. – Скажу для сведения – я люблю жить одна и не собираюсь жертвовать своим одиночеством, чтобы не пришлось считаться с чужими привычками и желаниями. Когда-то я очень хотела завести ребенка, но выяснилось, что мне это не под силу, поэтому внебрачных детей от меня можешь не опасаться. Для бесед по душам и поездок на море у меня есть подруги...
