– На Воробьевы горы пусть Герцен с Огаревым ездят, – пошутил Полянский.
– Между прочим, вторая жена Огарева ушла от него к Герцену! – блеснула эрудицией Вера.
– Эти министры совсем с ума посходили, – сказал таксист. – Мало им секретарш, что ли? Зачем друг у друга жен уводить, на всю страну позориться? Не понимаю такого поведения...
Дружный смех пассажиров, таксист, должно быть, отнес на счет любвеобильных министров, потому что нисколько не обиделся и не смутился.
– Боже мой! Я второй раз вышла замуж! – сказала Елена, когда они проезжали через Таганскую площадь. – А не так уж давно вот здесь, возле вестибюля «Таганской-кольцевой» я клялась себе, что больше никогда, никогда, никогда не совершу подобной глупости!
– А почему именно здесь? – спросил Полянский.
– Где приперло, там и поклялась! – рассмеялась Елена.
– Надеюсь, что больше тебе не придется выходить замуж, – сказал Данилов, беря Елену за руку.
– Я надеюсь, что мне больше не захочется этого делать.
Данилов не совсем понял, на что намекала Елена, но переспрашивать не стал...
– Страшно вспомнить! Выйти за тебя замуж я мечтала еще студенткой! – сказала Елена Данилову во время танца.
Танцевали медленный танец под живую ресторанную музыку. Скрипач немилосердно фальшивил, пианист то и дело промахивался мимо клавиш, но Данилова, весьма щепетильного во всем, что касается музыки, это не раздражало.
– Как здорово, что твоя мечта сбылась! – ответил Данилов.
– Ты действительно так думаешь?
– Да.
– И тебе нравится твой новый статус?
– Еще бы!
– Это так здорово, Вовка! – Елена еще сильнее прижалась к Данилову и шепнула ему на ухо: – Я слегка робею перед нашей первой брачной ночью.
– Я тоже, – также шепотом ответил Данилов. – Вдруг я не оправдаю твоих ожиданий?
Громкий смех во время медленного танца – большая редкость. Скрипач от неожиданности дернул смычком так, что скрипка издала нечто вроде всхлипа.
– Старик Вивальди проткнул бы этого лабуха его же собственным смычком, – сказал Полянский Вере.
– А вы играете на скрипке? – удивилась Вера.
– Нет, просто благодаря давней дружбе с Владимиром я научился отличать хорошую игру от плохой, – скромно ответил Полянский.
– Игорь, а можно нескромный вопрос?
– Можно, – разрешил Полянский. – Мне нечего скрывать.
– У вас часто случаются запои? – выпалила Вера.
– Увы, да, – Полянский горько вздохнул. – Почти каждый месяц... Вот сейчас смотрю, как за вон за тем столиком мужики водку пьют и чувствую, что скоро снова запью.
– Давайте поменяемся местами, – предложил отзывчивый Никита.
– Это уже не поможет, – покачал головой Полянский. – Процесс пошел...
– Я вам так сочувствую, – сказала Вера. – Вы, должно быть, пьете оттого, что в вашей жизни не было настоящей любви. В моей жизни ее тоже никогда не было...
Глава шестнадцатая ЗАРАБОТАЛ – ПОЛУЧИ!
– Я с населения денег живьем давно уже не беру, так спокойнее...
Доктор Комординцев, маленький, носатый, суетливый, похожий на птицу, озабоченную поисками пропитания, делился своим опытом с коллегами – участковыми терапевтами Кокановой и Гусем. Разговор шел откровенный – в подвале, кроме трех докторов, никого не было.
– Переводами просишь выслать? – пошутил доктор Гусь. – Или живешь на одну зарплату.
– Мне в Москве обживаться надо, семью содержать, сына в люди выводить, – нахмурился Комординцев. – На одну зарплату не разбежишься...
– Борь, ты не отвлекайся, – Коканова сделала последнюю затяжку и бросила окурок в «пепельницу» – трехлитровую банку, на четверть заполненную водой, которая стояла на полу. – У меня полный коридор народу.
– У меня есть кошелек на Яндексе. В Перми был один, а здесь я завел новый. Оформил его на одну из самых безмозглых бабок с участка...
– На кого, если не секрет? – поинтересовалась Коканова.
– На бабку Сидорову, Катуарская, восемь, знаете такую?
– Кто ж не знает Татьяну Витальевну? – хмыкнул Гусь. – Другой такой нет.
Бабка Сидорова, иначе ее никто в поликлинике и не называл, вызывала участкового врача по два-три раза на неделе. Жалоба у нее была одна и та же:
– Ничего не ем, доктор, кусок в горло не лезет, выпишите мне какие-нибудь таблетки для аппетита...
Если врач уходил, ничего не выписав, Сидорова садилась за стол, снимала трубку своего допотопного телефонного аппарата с диском вместо кнопок и звонила жаловаться прямиком в департамент здравоохранения города Москвы. На следующий день врач приходил без вызова и выписывал «дорогой Татьяне Витальевне» какие-нибудь витамины.
Рецепты бабка Сидорова никогда не отоваривала – аккуратно складывала стопочками в комод, не иначе как собирала архив для потомков, которым придет в голову изучать историю двести тридцать третьей поликлиники.
Если врач заставал Сидорову за тарелкой наваристого борща, то слышал:
– Вот, доктор, сварила супчик, полпенсии в него вбухала, думала – смогу хоть пару ложечек съесть, а все никак... Нет аппетита, ну нисколечко. Супчик мой доесть не побрезгуете, чтоб не пропадал?
Иногда Сидорову «клинило», и она начинала путать участкового врача с участковым милиционером. Тогда вместо просьбы выписать таблетки приходилось выслушивать жалобы на соседей, и днем, и ночью пытавшихся «сжить со света умирающую старуху». Хрен редьки не слаще...
– А что дальше-то? – Коканова потеребила Комординцева за рукав халата.
– Дальше – тишина! – улыбнулся Комординцев. – Просят у меня, скажем, на вызове или на приеме больничный, а я говорю: «Так, мол, и так, мне ваших денег не надо, но, если желаете, можете поддержать ими одинокую старушку, вот номер ее кошелька...
– И что – канает? – усомнилась Конканова. – С нашим-то народом...
– Канает, – подтвердил Комординцев.
– Не поверю, чтобы наши алкаши тебя не кидали, – поддержал Коканову Гусь. – К тому же половина из них не знает, как на Яндекс бабло кидать...
– С конченой алкашней я не связываюсь – это верное палилово, – ответил Комординцев. – А нормальные люди все понимают и не кидают. Не в последний же раз встречаемся.
– Борьке повезло – он с Элькой работает, – позавидовала Коканова. – Она молчунья, не то что моя «тетя-телеграф».
– Если участок неудобный, то хоть медсестра должна быть хорошая, – усмехнулся Комординцев.
Третий участок, «унаследованный» Комординцевым от Назарова, действительно был неудобным – одни пятиэтажки. Во-первых, без лифтов, во-вторых, разброс большой, не набегаешься.
