— Куда вы, Олег Денисович?
— В отдел кадров! А потом в поликлинику! И если мне там попробуют не дать больничный с моим давлением, то я знаю куда обратиться, чтобы поставить всех на уши, то есть раком! Простите мне мою природную простоту, Елена Михайловна, но других слов у меня просто не осталось!
Олег Денисович вышел, как и положено — хлопнув на прощание дверью. Аудитория загудела, обсуждая случившееся.
— Он вернется! — сказала заведующая приемным отделением Мельникова. — Успокоится и вернется.
— Вы его с Карлсоном путаете, Татьяна Евгеньевна, — сказал Крамсалов. — Это Карлсон улетал и возвращался, а Смолов не вернется.
— Почему вы так думаете, Александр Викторович?
— А зачем ему возвращаться? За новым выговором или за новыми подвигами?
— Не нравится мне ваше настроение, Александр Викторович! — вмешалась Елена Михайловна.
— Оно и мне самому не нравится, но что имеем, то имеем… — проворчал Крамсалов.
Старшая сестра отделения анестезиологии и реанимации Ксения Викторовна встала с места, чтобы подобрать халат.
— Смотри, Ксюш, будешь следующей, — поддела ее старшая сестра «травмы».
— Это не свадебный букет! — огрызнулась Ксения Викторовна.
Она отряхнула халат, аккуратно сложила его и вернулась на свое место.
— Да он вообще ни хрена не теряет, а только выигрывает! — громко сказал терапевт Заречный. — Возьмет в Москве дежурств в реанимации на полторы ставки и будет ездить туда раз в трое суток. Головной боли в десять раз меньше, а тысяч семьдесят чистыми получать станет.
— Почему же он раньше так не поступил? — спросила заведующая гинекологией Бороздина. — Что его у нас держало?
— Престиж держал, Ольга Вячеславовна. Заведующий отделением, все с ним считаются, ценят… А как обидели, так он прозрел.
— Виктор Анатольевич! — Не сумев справиться с Олегом Денисовичем, Елена Михайловна решила отыграться на Заречном. — Выбирайте выражения, вы же взрослый человек! Что значит обидели? Юрий Игоревич никого не обижает! Он наказывает по заслугам, а не по какой-нибудь своей прихоти! Следите за тем, что вы говорите, пожалуйста!
Заречный ничего не ответил, только посмотрел в глаза Елене Михайловне и демонстративно-неторопливо расстегнул сначала самую верхнюю пуговицу на своем халате, а затем следующую.
— Все свободны! — поспешила объявить заместитель главного врача, отводя взгляд в сторону и думая о том, что того, кто завел эту чертову традицию снимания халатов, она бы с удовольствием придушила бы собственноручно, не испытывая никаких угрызений совести.
Глава четырнадцатая
«ИНТЕРНЫ», ИЛИ RESPONDEAT SUPERIOR
[7]— Тверь дает двух врачей! — объявила Цапникова, вернувшись от Елены Михайловны.
После внезапного ухода Олега Денисовича исполняющим обязанности заведующего отделением анестезиологии и реанимации главный врач назначил Цапникову, а не срочно вышедшего на работу Дударя. Ее пришлось долго уговаривать: она не хотела входить в положение, порывалась тоже подать заявление об увольнении по собственному желанию, тем более что ей как пенсионерке можно было покинуть больницу без отработки. Дело сдвинулось с мертвой точки только после того, как Юрий Игоревич поклялся, что исполнять придется недолго, самое большее — два месяца, и что сразу же после окончания «дорогая Наталья Геннадьевна» сядет на расшифровку кардиограмм и сможет отдохнуть.
Расшифровка кардиограмм — чудесная работа, если, конечно, руководство относится к тебе с пониманием. Прийти утром, сдать расшифрованное, забрать нерасшифрованное и вернуться домой — это же просто праздник какой-то, а не работа. Настоящая синекура. Специализация по функциональной диагностике, необходимая для официальной расшифровки ЭКГ, у Цапниковой имелась, и сама она была не прочь зарабатывать прибавку к пенсии более спокойным образом, поэтому повздыхала-повздыхала да и согласилась, выговорив, что в качестве и. о. заведующего отделением будет работать только днем, с понедельника по пятницу, без каких-либо дежурств.
— Сразу двух, Наталья Геннадьевна? — удивился Дударь, пришедший сменить Данилова.
— Сразу двух! — подтвердила Цапникова.
— Какие-нибудь семикратные лауреаты конкурса «Худший врач года», — поморщился Дударь. — Кто еще согласится ехать в Монаково.
— Ну, остались же еще сознательные люди. — Цапникова грациозно повела головой, что со стороны выглядело смешно — маленький шар хотел скатиться с больного шара, но передумал. — Вот я, например! Почему бы не найтись в Твери двум сознательным анестезиологам-реаниматологам?
— Главное — чтобы не интернов прислали, — пошутил Данилов.
— Ты прав, — согласился Дударь. — Лучше уж пусть интернок.
— Батюшки-светы! — Цапникова по-деревенски всплеснула руками. — Никак поправился! Что, больше не болит плечо?
— Да вроде бы нет… — Дударь подвигал левой рукой. — Но точно можно будет сказать только после первого непрямого массажа…
Возле стражника, охранявшего вход в главный корпус, стояла женщина в ярко-оранжевой куртке и такой же пронзительной вязаной шапке. У ног ее (дутые сапоги были не оранжевыми, а черными) стояли две объемистые клетчатые сумки, набитые битком.
— Вся моя трудовая биография — это торговля косметикой, — рассказывала женщина. — Хотите, я приглашу вас в наш офис, вас угостят чаем, — охранник презрительно поморщился, — и расскажут о том, как можно зарабатывать хорошие деньги. Это не обман какой-нибудь, а сетевой маркетинг, всемирно известная фирма, производитель элитной косметики…
— Не интересуюсь, — процедил охранник.
— Все люди делятся на тех, кто тупо ходит на работу и мало зарабатывает, и на тех, кто работает у нас и зарабатывает если не огромные, то приличные деньги…
— Вы мне надоели! — Отчаявшись отделаться от женщины добром, охранник прибегнул к откровенному хамству.
— Это судьба, — многозначительно сказала женщина. — Каждый сам творец своей судьбы, но на самом деле это не так. Судьба вертит нами, а не мы ею. Когда меня попросили с работы якобы за то, что я необоснованно отдавала предпочтение одному из поставщиков…
— Разрешите, пожалуйста.
Женщина посторонилась, выпуская Данилова, но говорить не перестала.
— …я тогда торговала комплектами постельного белья. Самое обидное — это незаслуженное обвинение. Я ведь на самом деле поставщикам конфеты и шампанское возвращала, не то чтобы откаты у них брать. Хотела быть независимой. Знаете, как это бывает — коготок увяз, всей птичке пропасть. Прикормят тебя, а потом начнут шантажировать этим. А я хотела сделать карьеру…
— Уйдите, женщина! — громко простонал охранник.
