Когда под дежурной медсестрой провалился пол второго этажа (сотрясение головного мозга, закрытый перелом обеих костей правого предплечья, закрытый трехлодыжечный перелом правой голени — повезло, легко отделалась, ведь спокойно могла бы и позвоночник в шейном отделе сломать), стало ясно, что больницу пора ремонтировать. На самом деле ее надо было не ремонтировать, а сносить, потому что вся прогнила.
Районной администрации пришлось в срочном порядке искать деньги на строительство новой больницы. Новокошманово — довольно большой поселок. Если считать поселок вместе с четырьмя прилегающими деревеньками, которые тоже обслуживались местной больницей, то это почти 7500 жителей. Фельдшерским пунктом здесь никак не обойтись, наоборот, больница сама курировала два фельдшерско-акушерских пункта (сокращенно — ФАП) в деревнях Селивановке и Тишкино. Для связи с пунктами имелся автомобиль — латвийский микроавтобус РАФ-2203 одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года выпуска, с нержавеющим дном из фанеры! В Москве подобное средство передвижения, возможно, смотрелось бы архаично, но в Монаковском районе попадались и не такие аксакалы автомобильной промышленности. В умелых руках бережливых жителей провинции десятилетиями служили верой и правдой четыреста двенадцатые АЗЛКовские «Москвичи» (попадались на местных дорогах и четыреста восьмые), круглобокие «двадцать первые» «Волги», «девятьсот шестьдесят пятые» и «девятьсот шестьдесят восьмые» «Запорожцы». Правда, «горбатых» «девятьсот шестьдесят пятых» было раз два и обчелся, но они были! Были!
7 миллионов выделила на строительство больницы администрация района, 3,5 миллиона добавили по очередной программе модернизации здравоохранения. 30 % районных денег сразу же вернулось в карманы чиновников. Программа модернизации была более суровой: здесь откат равнялся сорока процентам. В итоге в дело пошло менее 7 миллионов.
— Доложишь из своих, если не хватит, — привычно пошутил районный глава.
«А ху-ху не хо-хо?» — привычно подумал Юрий Игоревич, растягивая губы в угодливой улыбке.
В самом начале шальных и шебутных 90-х годов, которые нынче принято называть лихими, нынешний глава районной администрации, тогда скромный школьный учитель физкультуры, заработал кличку Каток. Не за любовь к фигурному катанию, как можно было подумать, а, как поговаривали, за привычку закатывать в асфальт своих недругов. Впрочем, это были слухи, а языки, как известно, без костей, оттого-то и болтают всякую чепуху.
Обычный главный врач ЦРБ воспринял бы строительство новой участковой больницы с радостью: это же сколько проблем разом долой! Но Юрий Игоревич радоваться радовался, но и о выгоде не забывал. Личной, разумеется, выгоде — об общественной выгоде пусть само общество и думает.
В свете развернувшегося вокруг коттеджного строительства Новокошманово стало весьма перспективным в смысле выгоды. Если вокруг собрались денежные мешки, то разве можно удержаться и не потрясти их немного? Невозможно, как ни старайся, ничего не получится. Надо только правильно придумать, как именно это сделать…
Что могла бы предложить сельская участковая больница нуворишам и олигархам? (таковым в России именуется любой человек, зарабатывающий более четырех тысяч долларов ежемесячно. По количеству олигархов на душу населения мы уступаем только Китаю, где для получения этого почетного титула надо зарабатывать втрое меньше). Реабилитацию в постинфарктный период? Курс оздоровительного массажа? Вакуумные аборты? Смешно, честное слово…
Решение пришло внезапно. Оно явилось к Юрию Игоревичу не во сне, как явилась Менделееву его таблица периодических элементов, а наяву, на оживленной, не умолкающей даже ночью дороге жизни — трассе Москва — Петербург, официально именующейся магистральной дорогой федерального значения № 10.
Почтенный респектабельный джентльмен, поддерживаемый бритоголовым амбалом, самозабвенно блевал на обочине возле черного внедорожника «Лексус». Многолетний опыт позволил Юрию Игоревичу поставить диагноз без расспросов и на расстоянии. Да и какие могут быть варианты утром понедельника? Только один — привет с Большого Бодуна (счастлив тот, кто не ведает о существовании этой планеты!), похмельный синдром.
«А ведь „похметологов“ здесь раз-два и обчелся, — подумал Юрий Игоревич, знавший наперечет всех монаковских медиков. — Как же я раньше об этом не подумал, осел египетский?»
«Ослом египетским» маленького Юрку называла бабушка, когда он шкодничал или упрямился. По наследству выражение перешло к внуку, и теперь он так ругал себя за мнимую глупость и явные оплошности.
Персональными врачами, всегда находящимися под рукой, могли похвастаться только самые богатые из олигархов. Все остальные вызывали эскулапов при необходимости, но далеко не всякий доктор, тем более если из известных, поедет к пациенту за тридевять земель, да еще по пробкам. Не тот вариант… Новокошманово явно нуждалось в хорошо оборудованных палатах, где под руководством грамотного и внимательного врача большие люди могли бы на скорую руку поправить здоровье. Поселок просто задыхался без такой услуги… Воображение нарисовало Юрию Игоревичу чудную картину. Уютное, новое, сияющее чистотой здание больницы, современные жалюзи на тихих трехслойных пластиковых окнах, мониторы и всякая аппаратура (воображению лень было углубляться в детали, и поэтому оно рисовало картину размашистыми мазками)… Но Юрий Игоревич, подобно всем руководителям, был человеком дотошным и потому начал перебирать в памяти необходимое. Автоклавы, холодильники, сухожаровой шкаф для стерилизации инструментов, бактерицидные лампы, аппарат УЗИ (грех упускать возможность сделать УЗИ клиента, раз уж он попал к тебе в руки), кардиографы, массажный и стоматологический кабинеты… И в центре этого маленького доходного мироздания — коммерческие палаты, лечение в которых будет оплачиваться официально, через кассу, с выпиской всех положенных документов и выплатой налогов. Широкая реклама, привлекающая клиентуру, невозможна без официального статуса услуг: это Юрий Игоревич давно усвоил.
Строящийся стационар новокошмановской больницы был рассчитан на 25 койко-мест, из которых две отводились на дневной стационар, были не круглосуточными, но по желанию могли стать таковыми в любой момент. 8–10 коек из 25 спокойно можно было отводить под коммерческие, разумеется, официально выдвигая в качестве прикрытия не похметологическую версию, а что-нибудь поблагозвучнее.
И например, обозвать койками сестринского ухода. Мало ли какие у кого обстоятельства? Может, кому-то из местных жителей хочется на Каймановы острова махнуть, а старенькую бабушку дома не с кем оставить? Обоснование? Доход от коммерческих коек пойдет на улучшение питания. Готовка из парного мяса, салатики из свежих овощей, качественнейшие молочные продукты, и так далее и тому подобное, рубликов этак на 280–300 в день (врать тут можно как угодно, лишь бы впечатляло, ведь планы планами, а жизнь вносит коррективы). Можно к питанию подцепить премии персоналу и дополнительное оборудование больницы, чтобы все начальство в Твери просто прибалдело от радости. Нормалёк? Нормалёк, да еще какой!
Организационные вопросы умному человеку решить легко, а найти подходящий кадр — знающего и опытного врача, коммуникабельного, да еще и хозяйственного, с коммерческой жилкой, было гораздо труднее. Особенно если учесть, что речь шла о должности главного врача не какой-нибудь самой завалящей московской, а сельской участковой больницы. А кадры — это самое главное, они, как известно, все и решают.
