К Данилову перекочевал пакет с печеньем, книгами и еще каким-то свертком.
— Там чистое белье, — сказала Елена. — А грязное для стирки ты не принес?
— Да я сам стираю, — смутился Данилов. — Проблем нет.
— Где? — удивилась Елена. — Разве тут есть стиральные машины?
— Ну ты даешь! — Данилов даже присвистнул. — Ты еще про микроволновку и миксер спроси. Руками стираем, под краном. Отжал, на спинку кровати повесил – до утра высыхает.
Постирушки не запрещались, как же без них? Но следовало соблюдать два требования – хорошо отжимать вещи, чтобы с них не натекало на пол, и убирать их утром с кроватей.
— Забери обратно. — Данилов вернул Елене пакет с бельем.
— Будь умницей, — то ли попросила, то ли посоветовала Елена.
— Я им уже стал, — заверил Данилов.
Обниматься и целоваться на прощание не стали – обстановка не располагала к интимности. Ограничились чем-то вроде рукопожатия.
— Когда мне теперь приезжать? — спросила Елена.
Может быть, в ее вопросе и не было ничего крамольного, но Данилов расстроился. Ему казалось, что, уходя, Елена скажет: «Ну, до завтра!» Даже не казалось – он был уверен, что она так и скажет. Ну не могла, не должна была она говорить что-то другое! И уж тем более спрашивать.
— Давай на той неделе, — как можно более равнодушным тоном предложил Данилов. — Заодно и печенья еще привезешь.
Был шанс услышать в ответ: «Нет, это долго. Я послезавтра приеду».
— Хорошо, — ответила Елена. — Я буду планировать на вторник, а если что-то изменится, звони.
— Хорошо. Игорю передавай привет, и пусть он не суетится – скажи, что у меня все хорошо.
— Скажу, — пообещала Елена. — Он там ждет не дождется твоей выписки. Когда вы встретитесь…
— …то будем пить только безалкогольное пиво, — докончил фразу Данилов. — Так и передай.
— Я передам. — Губы Елены дрогнули, словно она собиралась улыбнуться, но в последний момент передумала. — Только ты не забудь про свои благие намерения.
— Как можно?!
Данилов позволил себе небольшое нарушение режима – проводил Елену до лифта и только потом вернулся в отделение.
— Мы вас уже в розыск хотели объявлять, — пошутила медсестра, открывшая ему дверь.
— Куда ж я от вас убегу? — вздохнул Данилов.
— Обед пропустили. — Медсестра захлопнула дверь так резко, что Данилов вздрогнул.
Он давно заметил, что все люди делятся на две большие группы – на тех, кто закрывает двери и переставляет мебель с шумом, и на тех, кто старается делать все это как можно тише. Вторые нравились Данилову куда больше первых.
— Я и ужин пропущу, — пообещал Данилов, вспоминая, сколько чизбургеров он съел.
— Водочкой не побаловались? — Медсестра, принюхиваясь, пошмыгала носом.
— Нет. — Данилов выдохнул во всю мощь легких, демонстрируя свою абсолютную трезвость.
— Это правильно, — одобрила медсестра. — Лечение и алкоголь несовместимы.
«Как же мы любим говорить банальности! — подумал Данилов. — И ведь находим в этом смысл и определенную приятность».
Глава тринадцатая
Столкновение
— Лет пять назад я в Белоруссию отдыхать ездил. — После ужина Николая тянуло на воспоминания. Приятное это дело – лежать на койке и травить байки. — Психбольница там у них в… Место на «к» называется… забыл.
— Это такой отдых – в белорусской психбольнице полежать? — удивился Данилов.
— Отдых – это в гости к двоюродному брату. А психбольница – это уже само собой.
— Почему само собой?
— Потому что от смены обстановки голоса мои разбушевались. Весело им стало. Еще бы не весело, когда я им ночь напролет песни пел.
— Песни-то хоть хорошие? — спросил Славик.
— Хорошие, — осклабился Николай. — Я плохих не знаю. А любимая у меня эта: «Помню я ночку осеннюю, темную…» Спеть?
— Не надо, — отказался Данилов. — Все равно допеть не дадут – придут и обругают. Лучше про психбольницу…
— Палата там была веселая! — Николай даже зажмурился от удовольствия. — На шестнадцать человек, и один другого дурнее. Это все от воды, там вода была вредная.
— А что ж вы ее пили? — спросил Славик.
— Хороший вопрос, — одобрил Николай. — Отвечаю. Пили, потому что другой не было. А в тамошней воде не то что-то лишнее, не то чего-то не хватает. Но зато там кормили вкусно и не били, если чудить начнешь. Свяжут, обматерят, укол в жопу сделают, но чтобы бить – ни-ни. Европа как-никак!
— А у нас тогда что? — оскорбился патриот в Славике.
— У нас – Азия! — Николай крутанул пальцем у виска. — Ты что – по улицам не ходишь?
Славик промолчал.
— Так вот, — продолжил Николай. — У них там было заведено кошек держать, чтобы они нас успокаивали. Кошек в отделении жило штук двенадцать, сытые такие, гладкие. Говорят, даже харч на них выдавался, но до них он, конечно, не доходил…
— Зарплату им не платили, а Коль? — спросил Юра.
— Насчет зарплаты не знаю, но хорошо с ними было. Возьмешь на руки, погладишь, и сразу на душе приятно становится. Жаль, что у нас так не принято…
— Так ты же сам сказал, что у нас Азия. — Славик сегодня решил ослепить всех своим остроумием. — Сожрут кошек-то!
— В Азии собак едят, а не кошек, — возразил Николай.
— И кошек тоже! — не сдавался Славик.
Минут пять они вяло пререкались, пока не сошлись на том, что если азиаты и едят кошек, то каких-то особых, «пищевых» пород.
«Мне бы ваши проблемы, — позавидовал Данилов. — У меня тогда проблем, можно сказать, не было бы».
Сегодня, проходя мимо сестринского поста на обед, Данилов увидел свою историю болезни (сестра только что отложила ее после отметки в листе назначений) и даже успел прочитать слово «Шизофрения» в графе «Клинический диагноз».
От удивления споткнулся и взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие.
— Отсюда не улетишь, — сказал идущий навстречу больной.
Сказал без иронии, даже с сочувствием. Не рыпайся, мол, и не суетись – жди выписки.
Захотелось прямо сейчас, немедленно, потребовать объяснений у лечащего врача – вон она стоит возле двери процедурного кабинета и разговаривает со старшей сестрой. Данилов подавил порыв – ничего, кроме скандала, из этого все равно не выйдет. Нечего и пытаться.
Ситуация требовала осмысления и продуманных действий. Последовательных и адекватных, а не скандала посреди отделения.
Данилов быстро пообедал и стал ждать у наружной двери, когда его вместе с другими «прогульщиками» выведут во двор. Голова нуждалась в «проветривании».
