— Пройдемся, — предложил Данилов.
— Холодно, — поежилась жена.
— А мы зайдем куда-нибудь согреться и между делом вызовем такси.
— Данилов, ты слишком расточительный для ординатора! — Елена шутливо погрозила ему пальцем.
— Скопил деньжат, — гордо признал Владимир.
— Откуда?
— В морге много возможностей, — Данилов накинул на голову капюшон. — Коронки в ломбард, печенку с сердцем – в ближайшую пельменную, так и пробавляемся…
— Ну и шуточки у тебя, Вова!
— А ты не спрашивай, откуда деньги, — посоветовал Данилов. — Ты же не налоговый инспектор. Лучше помоги их тратить.
— Это запросто.
Хотелось тепла; они вошли в ближайший ресторанчик. Елена заказала коктейль из морепродуктов, а Данилов – свиную отбивную с картошкой. Флегматичная официантка пообещала, что все будет готово «ну очень быстро».
— Это же можно приготовить и дома, — заметила Елена.
— Твои морепродукты тоже, и гораздо быстрее, — парировал Данилов.
— Что будете пить?
— Мне белое вино, — не глядя в меню, попросила Елена. — Сухое.
— А мне сто пятьдесят грамм водки, — сказал Данилов, водя пальцем по перечню. — Вот этой, что по рублю грамм.
Официантка кивнула и ушла. В ожидании заказа Данилов позвонил в службу такси и попросил через час подать машину к ресторану.
Минут через десять официантка вернулась с заказом, принеся все разом – и еду и напитки, — на одном большом подносе. Поднос она несла легко, между столиками шла быстро, но тем не менее ничего не уронила и не расплескала. Профессионал!
Немного поболтали о спектакле, а затем – о собственных проблемах. Елена пожаловалась на то, что контингент сотрудников подстанции в последнее время изменился не в лучшую сторону.
— Ты ушел, Саркисян ушел, Федулаев ушел, Могила ушел, а пришли черт знает кто. Все какие-то бестолковые, наглые… И мне кажется, что они выбивают деньги из больных.
— Есть факты?
— Пока что только подозрения, — Елена покачала головой, — но веские. Устаю от этого ужасно. Тяжелее, чем в самом начале.
— Ты справишься, — обнадежил Данилов, радуясь, что им снова есть, о чем поговорить, и боясь разрушить эту хрупкую близость. — Все будет хорошо, вот увидишь. Бестолковых научишь, наглых осадишь, а рвачей уволишь.
— Твоими устами… — вздохнула Елена, поднимая бокал. — Давай выпьем за наши трудовые успехи, а потом ты расскажешь мне про свою ординатуру. Я же о ней, в сущности, ничего не знаю.
— Давай, — Данилов поднял свою рюмку. — Пусть каждый из нас пройдет по терниям до самых звезд!
— А ты, оказывается, умеешь говорить тосты, — похвалила Елена, поддевая вилкой креветку.
— Я много чего умею.
Некоторое время они молча ели.
— Слушай, а у тебя нет такого ощущения, как будто ты играешь в прятки с самим собой? — вдруг спросила Елена.
Неожиданный вопрос озадачил Данилова.
— Почему – в прятки? — спросил он. — Я играл в прятки только в детстве.
— Тебя не посещает ощущение бессмыслицы? Бессмысленные дни бессмысленно проходят… Неужели тебя не тянет обратно к людям? Почему ты решил, что всю оставшуюся жизнь должен возиться с трупами?
— Лена, не надо, — попросил Данилов.
— Но мы же просто разговариваем, разве не так? Мне казалось, что между нами нет запретных тем. Или они есть?
— Запретных тем нет, — медленно сказал Данилов. — Но есть ненужные…
— Ненужные кому? Тебе? Или мне?
— Это темы, которые не нужно затрагивать. Я, кажется, понятно объяснил тебе мотивы…
— Данилов! Ты раздул в нерешаемую проблему – осложнение от наркоза, которое никак не мог ни предвидеть, ни предотвратить! Ты возвел его в абсолют! — заметив, как сильно дрожат в ее руках нож и вилка, Елена положила приборы на край тарелки. — Ты выдумал невесть что и принял совершенно абсурдное, абсолютно не подходящее, в корне неверное решение!
Елена говорила громко, но зал был пуст, и ее не слышал никто, кроме официантки и бармена – а они профессионально делали вид, что заняты своим делом и ни на что не обращают внимания. Бармен протирал полотенцем стаканы, а официантка неторопливо сервировала один из столиков.
— Ты хоронишь себя заживо. У меня, например, именно такое ощущение!
— Но ведь ты соглашалась со мной…
— Попробовала бы я с тобой не согласиться! Ты о чем, Данилов? Я пыталась мягко, исподволь наставить тебя на путь истинный, но ты же упрям, как осел. Нет – как сто ослов!
— Интересно, по каким критериям ты выбираешь истинный путь для меня, — Владимир выделил голосом последние слова.
— Когда-то мне казалось, что я хорошо тебя знаю, — Елена достала из сумочки пачку сигарет и зажигалку.
— Ты продолжаешь курить? — поразился Данилов. — Ну и ну! А я и не замечал!
— Ты много чего не замечал, — Елена щелкнула зажигалкой и с видимым наслаждением затянулась. — Недавно начала опять. С вами и спиться недолго!
— С нами – это с кем?
— Неважно. Закажи, пожалуйста, кофе.
Дым Елена выпускала в сторону, чтобы не слишком травмировать некурящего Данилова.
Владимир подозвал официантку и заказал ей два кофе. В ожидании выпил еще водки и закусил ломтиком картофеля. Елена молча курила. Докурив сигарету чуть ли не до самого фильтра, она загасила ее в пепельнице и задумчиво сказала:
— Все было так романтично, а я все испортила…
— Будем считать, что ничего не было.
— Нет, так еще хуже, — покачала головой жена. — Я уже сказала половину того, что хотела сказать. Даже немного больше. Сейчас я наберусь смелости и скажу остальное. Вечер ведь все равно испорчен…
— Как хочешь, — Данилов почувствовал жжение в затылке. — Надо – так скажи. Вернее – если хочешь сказать, то скажи.
Он перелил остатки водки из графинчика в рюмку и выпил.
— Вот это тоже, — сказала Елена.
— Что – это? — Данилову уже надоели загадки.
— Ты стал много пить. Напиваешься в стельку перед сном, чего раньше я за тобой не замечала.
— Можно подумать, что я делаю это каждый день, — попробовал возмутиться Данилов.
— Скоро начнешь, — пообещала Елена. — Это, кстати говоря, один из признаков душевного разлада…
— Да нет у меня никакого душевного разлада!
— Есть, иначе бы ты сейчас не злился, а смеялся.
Владимир не нашелся с ответом.
— Знаешь, на кого ты похож в последнее время? — продолжила Елена. — На отца Федора из «Двенадцати стульев». Помнишь, как там? — она прикрыла глаза и по памяти процитировала: – Взалкал отец Федор. Захотелось ему богатства. Понесло его по России, за гарнитуром генеральши Поповой, в котором, надо признаться, ни черта нет.
