— Да вот вам и доказательство! А эта штука для того,
чтобы голос менять!
Леня поднес круглый предмет к губам и произнес неживым
механическим голосом:
— Игра окончена!
— Так вот почему ты меня про сердце спрашивала, —
прошептал помертвевшими губами Кастальский, глядя на пузырек. — Надя, как
же ты могла? Ведь мы с тобой знакомы с самого детства! Ведь мы с тобой
танцевали вальс на вечере в Доме культуры имени Первой Пятилетки в одна тысяча
девятьсот сороковом году!
— Митенька, ты в маразме, — скрипучим голосом
заявила Надежда Васильевна, — я давно уже это замечала, только не хотела
тебя огорчать. Ты все, как всегда, перепутал, мы танцевали не вальс, а польку
на утреннике в ДК Пищевиков в одна тысяча девятьсот тридцать восьмом году!
— Не надо спорить, — вклинился Маркиз, сойдемся на
том, что вы танцевали танец падепатинер. Мама — комсомолка, папа — пионер!
И тут же запнулся, потому что увидел, как Надюша направляет
на него пистолет.
— Ну не фига себе! — в полном изумлении сказал
Леня. — Неужели вы умеете им пользоваться?
— Что тут уметь? — Надюша осторожно пожала
плечами, чтобы не сбить прицел. — На курок нажать любой дурак сумеет.
Зрение у меня неплохое, да и сидите вы близко.
— Надя! — Дмитрий Аристархович побледнел и потирал
левую сторону груди, — неужели ты способна на убийство ?
— А я о чем вам битый час толкую? — рассердился
Маркиз. —Ей-богу, Дмитрий Аристархович, Надюша в чем-то права, вы стали
плохо соображать! Русским языком вам говорят, что по ее приказу убили несколько
человек и меня хотели убить, а вы задаете идиотские вопросы!
— Вот-вот, — согласилась Надюша, — так что
отойдите в сторонку и дайте мне пройти!
— Куда же вы так спешите. Надежда Васильевна? —
встрепенулся Маркиз. — ФСБ к вам само придет! А также ОБОП, РУБОП и
уголовный розыск! И зря вы рассчитываете на своих помощников, они давно уже
дали деру. Разумеется те, которых еще не арестовали.
С этими словами Леня включил небольшой переносной телевизор,
который Кастальский держал в кабинете на всякий случай. Передавали криминальные
новости.
— Сегодня на Выборгском шоссе, недалеко от города,
сотрудниками отдела по борьбе с терроризмом задержан некий гражданин Коршунов.
В машине Коршунова были обнаружены взрывчатка, оружие, а также четыреста
граммов героина.
Камера показала худощавого мужчину с небольшой
интеллигентной бородкой. Его в наручниках вели двое милиционеров.
— Узнаете, Надежда Васильевна? — поинтересовался
Леня. — Что-то мне подсказывает, что он недолго будет молчать, все
выложит. И те материалы о строительстве магистрали, что вы так жаждали
получить. Неужели вы думаете, что я не подстраховался и не снял с них копию?
Так что, бабка, бросай оружие, дело твое труба! неожиданно рявкнул он.
Вместо того чтобы отбросить от себя пистолет, Надежда
Васильевна нажала на курок. Леня едва успел отскочить, и пуля попала в
бронзовое основание настольной лампы, срикошетила и разбила скульптурную группу
из неглазированного фарфора, называемого бисквитом.
Статуэтка изображала пастушку и овечек, и в результате
выстрела от нее осталась только крошечная собачка.
— Ну, мне это надоело! — зарычал Леня, одним
прыжком оказался возле старухи и отнял у нее пистолет.
Надюша пыталась бороться и даже укусила его за палец.
— Да оставьте вы ее! — прохрипел Кастальский и
неожиданно начал заваливаться на бок.
Леня бросился к нему, выпустив на время из поля зрения
шуструю старуху, а когда повернулся, ее и след простыл.
— Побежала сыночка предупредить, — сказал он,
набирая номер, чтобы вызвать врача для Кастальского, — ну все равно, уж не
усидит ее сыночек на теплом местечке. Воровать тоже надо меру знать!
* * *
Лариса, сегодня почти без грима, то есть в своем натуральном
виде, представляющая бледнолицую блондинку, вышла из машины американского
заказчика, держа в руках небольшой чемоданчик. Ленина машина стояла почти
рядом, так что Лариса не могла ее миновать. Маркиз открыл дверцу и чарующе
улыбнулся.
— Ну и как все прошло?
— Нормально, — сухо ответила Лариса, только этот
жмот не отдал мне долю напарника.
— Того, кого по ошибке убили в Москве?
— Ну да, уперся как осел, дескать, как договаривались,
мне отдал мое, а раз того нет в живых, то, стало быть, и денег ему не положено.
— Логично конечно, но противно, — произнес
Леня, — впрочем, у них своя логика. Куда Эмы едем? Не в ресторан, надеюсь?
Не будем же мы за столиком делить деньги?
— Да уж… — усмехнулась Лариса, усаживаясь на переднее
сиденье.
— Домой к вам тоже не пойду, — серьезно сказал
Леня, — опасаюсь за свое здоровье. Плеснете чего-нибудь в кофе или
баллончиком в лицо брызнете.
— Но мы же партнеры и должны доверять друг
другу, — протянула Лариса, — впрочем, не пугайтесь, я не собираюсь
вас усыплять. И домой к себе не приглашаю, тороплюсь очень, мне нужно уезжать.
— Правильное решение, — одобрил Леня,
проветритесь, отдохните, а тут пока все утрясется…
— Тут рядом Удельный парк, там на окраине вполне можно
остановиться и решить наши наболевшие вопросы.
— Ну что ж, — Леня тронул машину с места.
Немного погодя с той же стоянки выехала другая машина —
неприметная грязно-бежевая «девятка». После взрыва его синей «Тойоты» Леня
попросил Ухо поскорее подобрать ему приличную машину, и Ухо пригнал такую же
«Тойоту», только белую. «Девятка» ехала следом за белой «Тойотой», потом
свернула в сторону.
С асфальта Маркиз свернул на неудобную, чуть ли не
проселочную дорогу, что вела на зады Удельного парка. Ночью шел дождь, и дорогу
развезло, так что машина едва проехала. Возле решетки парка Леня остановил
машину. Вокруг не было ни души.
— Не вздумайте меня убивать! — предупредил
Леня. — Я буду являться вам каждую ночь во сне!
— Да не тряситесь вы! — усмехнулась Лариса и
раскрыла чемоданчик.
Деньги были там, лежали, затянутые в тугие пачки, и Леня
невольно на них загляделся.
Это было его ошибкой, потому что Лариса добыла откуда-то
из-под себя маленький баллончик и прыснула Лене в лицо. В последний момент он
успел зажмурить глаза. Лариса в это время вытащила из кармана наручники,
накинула ему на запястье, а второй наручник зацепила за ручку двери. Потом она
вырвала у Лени из рук чемоданчик и бросилась бежать вдоль решетки парка. Там,
за углом, на крошечном пятачке стояло несколько машин. Лариса бежала, путаясь в
осенней пожухлой траве. Траву эту тут, на задах парка, никто и не думал стричь,
так что она выросла ужасающих размеров.
