— Вот только что, — остановила ее Лола уже в
дверях, — не приходила к вам в контору такая девица.., блондинка,
тоненькая, размер примерно сорок второй, рост метр шестьдесят, бледная…
Ксения замерла на пороге, хлопая глазами.
— Есть такая, — проговорила она наконец, приходила
несколько раз, всегда по вторникам… не представлялась, со мной никогда не
здоровалась. Подойдет к двери кабинета, три раза стукнет, шеф к ней выскочит,
как кролик из шляпы, в кабинет ее проведет, скажет, чтобы я никого к нему не
впускала и ни с кем не соединяла, дверь захлопнет и сидит с ней минут сорок. Я
первый раз пыталась ее остановить, говорю, как положено, — представьтесь,
пожалуйста, и записаны ли вы.., но она так на меня взглянула, что сразу
расхотелось задавать вопросы, а потом уж я и не выступала. Думала, может, она
его любовница, да только не похоже. Сама понимаешь, если такое дело, так после
заметно — румянец там, глазки блестят, настроение хорошее, а он после ее
посещений туча т) чей, еще больше меня шерстил, чем обычно.
Да и девица эта от него выходила не в том настроении…
Ксения замолчала и вопросительно уставилась на Лолу:
— Ну я пойду, если ты не передумала?
— Иди, конечно, — разрешила Лола и задумчиво
добавила:
— Завтра как раз вторник…
Ксения выпорхнула из приемной.
Лола заняла ее место и принялась просматривать записи в
компьютере.
Не прошло и нескольких минут, как из кабинета донесся
истеричный крик адвоката:
— Ксения, чай!
Лола неторопливо поднялась, включила электрический чайник,
поставила на поднос большую синюю чашку с выгравированной золотыми буквами
надписью «Дорогому внуку в день пятидесятилетия», налила в нее кипятку и
решительно вошла в кабинет.
— Ксения, за что я вам плачу… — начал было адвокат,
глядя на швейцарские часы, но неожиданно осекся.
— А где Ксения? — осведомился он раздраженно.
— Убежала домой, захлебываясь слезами, невозмутимо
отозвалась Лола.
— Какая безответственность! — воскликнул
адвокат. — Она покинула свой пост, хотя прекрасно знает, что не имеет
права…
— Она не покинула свой пост, она оставила его на
меня, — прервала его Лола, — чай пить будете?
— На вас? — в ужасе переспросил Гринбаум. Но я вас
не знаю! Вы не прошли собеседование! Не отработали испытательный срок! Даже не
представили своих рекомендаций!
— А Ксению вы уже довели, — спокойно ответила
Лола, — короче, будете пить чай, или унести обратно?
— Это чай? — возмущенно проговорил адвокат. —
Где вы видите чай?
— В чашке — кипяток, — Лола плюхнула подносик на
стол, — а вот — пакетик, кладете в чашку, и он заваривается.., если еще не
совсем остыл.
— Пакетик? — В голосе адвоката прозвучало
отвращение. — Я не пью чай из пакетиков! Ксения прекрасно знает, что мне
нужно заваривать зеленый листовой чай, непременно цейлонский…
— Ксении нет, — холодно ответила Лола, вместо нее
теперь я. Так что пейте, что дают.
— Это безобразие! — воскликнул Гринбаум на грани
истерики. — Я с ней разберусь! Я наведу порядок!
— Порядок здесь навести давно пора, — Лола окинула
взглядом кабинет, — вон, цветок у вас совершенно завял…
— Какой еще цветок? — простонал адвокат.
И в это время у него на столе зазвонил телефон.
— Может быть, вы ответите? — прошипел
Гринбаум. — Раз уж вы теперь замещаете мою секретаршу?
Лола взяла трубку, послушала и передала адвокату:
— Это вас. Из милиции.
Адвокат посерел и поднес трубку к уху.
— Гражданин Гринбаум? — осведомился официальный
мужской голос.
— Я, вообще-то, внук… — пролепетал адвокат.
— Что значит — внук? Вы — Гринбаум Борис Михайлович?
— Да… — признался адвокат таким тоном, как будто
сознавался в совершении тяжкого преступления.
— Ксения Шилохвостикова — ваша секретарша?
— Да.., а в чем дело?
— Дело непременно будет возбуждено, не сомневайтесь, —
неприязненно проговорил незнакомец.
— Ка.., какое дело? — ужаснулся адвокат. И вообще,
кто вы такой?
— Капитан Одеколонов, отдел по борьбе с особо тяжкими
преступлениями, — представился Леня Маркиз самым официальным голосом.
— С особо тяжкими? — ужаснутся Гринбаум. А что..,
что случилось? Что совершила Ксения?
— Самоубийство, — холодно ответил суровый
капитан, — выбросилась из окна, оставив на подоконнике записку.
— Записку? — как эхо повторил адвокат, медленно
сползая со стула. — Какую записку?
— Вообще-то это тайна следствия, — процедил
капитан, — но вам, так и быть, зачитаю… записка следующего содержания:
«Прошу винить в моей безвременной смерти Бориса Михайловича
Гринбаума, который своими постоянными придирками…» Вы меня слушаете? —
озабоченно спросил милиционер.
— Да-да, конечно, — отозвался адвокат, стуча
зубами.
«…своими постоянными придирками сделал мою жизнь
невозможной». И подпись. Так что сами понимаете — налицо доведение до
самоубийства., вы как адвокат не можете не понимать…
— Не могу!.. — простонал Гринбаум, побледнев как
полотно, и выронил телефонную трубку.
— Ну так что — будете чай пить? — осведомилась
Лола, выразительно взглянув на адвоката.
— Чай? — переспросил тот в ужасе и уставился на
Лолу так, как будто она была налоговым инспектором или как минимум тенью отца
Гамлета. — Какой чай! Тут вся жизнь рушится!
Вдруг в его лице что-то переменилось, он вскочил, шаркнул
ножкой и льстиво проговорил: :
— Конечно, вы ведь старались, работали… конечно, я
выпью этот чай.., чтобы не расстраивать вас.., простите, я не успел с вами
познакомиться.., меня зовут Борис Михайлович, а вас?
— Ольга, — солидно представилась Лола.
— Очень приятно! — Адвокат освободил стул, на
котором лежало несколько пластиковых папок. — Присаживайтесь… Ольга, а по отчеству?
— Ольга Николаевна, — сообщила Лола после
секундного раздумья.
— Замечательно! — На лице Гринбаума появилась
вымученная, страдальческая улыбка.
Он взял двумя пальцами чайный пакетик с таким выражением,
как будто держит в руке живую лягушку или мышь, опустил его в чашку с остывшей
водой и поднес к губам.
— Замечательно! — проговорил адвокат, с трудом
скрывая отвращение. — Просто божественный напиток! Я готов пить его
постоянно!
