— Он у вас не продлен, — проговорил тот, слегка
смягчившись.
— Ах, извините, вот продление, — Леня добавил к
первой еще одну купюру.
— Вот теперь все верно, — охранник снова углубился
в свою газету.
Маркиз пошел по длинному коридору, увешанному портретами
телевизионных ведущих и прочих звезд местной величины. Мимо него то и дело со
свистом проносились какие-то озабоченные личности, но ни одна из них не
реагировала на Ленины попытки заговорить. Наконец Леня понял, что для успешного
контакта с местными обитателями нужно двигаться с той же скоростью. Он прибавил
шагу, потом перешел на ровный бег. Почти сразу с ним поравнялся озабоченный
молодой человек с выбритой наголо маленькой головой.
— Бузинка не видал? — деловито осведомился Леня,
пока их траектории не разошлись.
— Он в «Багдаде», — отозвался бритый, увеличивая
скорость движения.
— В Багдаде? — изумился Леня, стараясь не
отставать. — Он что — улетел в Ирак?
— В какой еще Ирак? — собеседник посмотрел на
Леню, как на душевнобольного. — Говорят тебе, я его полчаса назад в
«Багдаде» видел! Гудит там с самого утра!
Выпалив эту загадочную фразу, Ленин собеседник ловко
увернулся и скрылся за дверью.
Маркиз, не снижая темпа, двигался по коридору, пытаясь
переварить загадочную информацию. Из бокового ответвления коридора вынырнул
низенький толстяк с густой взъерошенной шевелюрой и припустил в одном с Леней
направлении.
— Послушай, старик, — обратился к нему Леня,
стараясь не сбиться с темпа, — я тут новичок, не подскажешь, «Багдад» —
это где? Толстяк заинтересованно скосил на Леню глаза, молча ткнул пальцем в
направлении уходящей вниз лестницы, мимо которой они пробегали, и устремился
вперед, как будто к нему пришло второе дыхание.
Леня затормозил, развернулся и спустился по лестнице.
Внизу, в длинном полутемном подвале, располагалось
заведение, носившее среди постоянных обитателей телестудии романтическое
название «Багдад». Как бы в подтверждение этого названия на сверкающей стеклом
и хромом стойке бара стоял игрушечный Санта-Клаус с лицом бывшего правителя
Ирака Саддама Хусейна. За стойкой, облокотившись на нее и зорко оглядывая свои
владения, располагалась настоящая здешняя правительница, барменша Роза. Как и
положено всякому уважающему себя бармену, она лениво протирала бокал, время от
времени пухлой рукой отбрасывая падающую на глаза завитую челку.
В этот час «Багдад» был почти пуст, только за одним столиком
двое сценаристов оживленно решали вопрос, уважают ли они друг друга, да в самом
углу сидел мрачный тип лет сорока с трехдневной щетиной на лице и выражением
творческого поиска в глазах.
Леня, оглядев помещение, уверенно направился в угол. Подсев
к одинокому творцу, он коротко осведомился:
— Бузинок?
— Кондратий Бузинок — это я! — гордо ответил тот и
попытался церемонно поклониться, при этом едва не потерял равновесие и с трудом
удержался на стуле.
Леня пригляделся к Бузинку. Ему было хорошо знакомо это
выражение в глазах Кондратий находился в постоянном творческом поиске, суть
которого сводилась к двум вещам: где бы достать денег и где бы выпить.
— Розочка! — воскликнул Бузинок, повернувшись к
стойке. — Розочка, еще двести грамм! Роза, ты что — не слышишь?
— Перебьешься, — лаконично ответила
барменша. — Ты еще за прежнее не заплатил, и вообще, тебе на сегодня уже
хватит! Мне с твоим бессознательным телом возиться неохота!
— Вот как они относятся к творческой личности, —
трагическим тоном проговорил Кондратий, повернувшись к Лене. — Художник
всегда окружен непониманием! Давай познакомимся! Я — Кондратий Бузинок!
Это звучало так, как будто он назвался Филиппом Киркоровым
или на худой конец Полом Маккартни.
— Леонид, — скромно представился Маркиз и тут же
перешел к делу:
— Кондратий, кто такой Мюллер? Олег Олегович Мюллер?
— Извиняюсь, — Бузинок уставился на Леню с
некоторым недоумением, — вам нужна от Бузинка информация? Молодой человек,
информация — это деньги! Информация это власть!
— Понял. — Леня положил на стол пятьсот рублей.
— Это что? — Бузинок посмотрел на купюру с таким
выражением, как будто увидел синего таракана. — Это что т-такое? Это что
такие деньги? Ка.., какие интересные! Никогда н-не видал! Где такие ходят — в
Сомали или в Никарагуа?
— Речист ты, братец, — усмехнулся Леня и, спрятав
пятисотку, положил на ее место новенькую стодолларовую купюру.
— О! — Бузинок значительно поднял палец и
молниеносным движением прибрал деньги. — Теперь можете задавать свои
вопросы! Бузинок за все ответит! Только один момент!
Он снова повернулся к стойке и важно произнес:
— Роза, незамедлительно принеси нам с коллегой по
двести грамм! И представь мне счет!
Повернувшись к Лене, он стукнул кулаком по столу и заявил:
— Я угощаю! И пожалуйста, никаких возражений! Так что
вы хотели спросить, коллега?
— Мюллер, — настойчиво повторил Маркиз, —
Олег Олегович Мюллер.
— Мюллер? — Бузинок с интересом уставился на
собеседника, — Это вы — Мюллер? А я — Бузинок…
— Нет, — Леня начал терять терпение, меня
интересует Олег Олегович Мюллер!
— Олег Олегович? — Кондратий наморщил лоб. —
А кто это?
— Как раз это я и хотел у тебя узнать, проговорил Леня,
начиная накаляться. — Этот Мюллер вчера звонил Маше Савушкиной, спрашивал
об одной актрисе и, между прочим, ссылался на тебя.
— Да? — с интересом переспросил Кондратий. —
Давайте познакомимся. Меня зовут Кондратий Бузинок…
— Я задал вопрос, — едва сдерживаясь, прервал его
Леня.
— Молодой человек, — Бузинок собрал глаза в кучку
и уставился на Леню, — мы с вами где-то встречались?
К столу походкой изрядно располневшей фотомодели
приблизилась Роза. Она поставила перед собеседниками два полных бокала и сунула
под нос Бузинку счет.
— О, Розочка! — бурно обрадовался
Кондратий. — Одна ты меня понимаешь!
— Платить будешь? — поинтересовалась барменша,
привычным движением поправив упавшую на глаза челку.
— Все-не-пре-менно! — радостно воскликнул
Кондратий. — Всенепременнейше! Зайдите ко мне через час!
Роза что-то пробормотала себе под нос и вернулась за стойку.
Маркиз проследил за ней взглядом, схватил Бузинка за
воротник, притянул к себе и прошипел:
— Я тебе, кажется, вопрос задал! Ты деньги взял, так
что изволь отвечать!
— Молодой человек, молодой человек, озабоченно
забормотал Кондратий, пытаясь высвободиться, — что за манеры? Извольте
повторить свой вопрос и отпустите мою шею, я не привык к такому обращению!
