— Ну что такое! — хамски заорал Леня. Сами
звонили, а сами теперь отказываются!
У меня, между прочим, время все до минуты расписано! А вы
нарочно людей отрываете!
— Да я не знаю… — стушевалась медсестра, — может
вы с Альберт Иванычем лично договаривались.
— Вот-вот, — оживился Леня, — именно с
Альберт Иванычем. А вы говорите — не вызывали… Ладно, давайте-ка я ее
быстренько осмотрю, а там переводите куда хотите…
Маша лежала на высокой кровати, глаза ее были закрыты. Вид
на взгляд Лени был ужасный — на левой половине лица расползался огромный
фиолетовый синяк. И под глазами наличествовали черные круги, как у медведя
коала. Леня взял худую руку, якобы считая пульс. Больная вздрогнула и открыла
глаза.
— Вы, девушка, идите, занимайтесь своими делами, —
предложил Леня сестре, — мы тут сами разберемся.
Сестра пожала плечами — мне, мол, еще и лучше — и вышла из
палаты. С Маркизом тотчас произошла метаморфоза — только что это был замотанный
хамский мужик в белом халате, теперь же перед Машей сидел добрый внимательный
доктор, смотрел ласково, и в глазах его светилось участие.
— Ну, лапочка, — весело заговорил Леня,
расскажите-ка мне, как вы тут оказались.
— Не помню, — едва разлепив губы, прошептала
Савушкина.
— Ну и не надо вспоминать, — согласился
Леня, — потом само придет. А вот как ва?? зовут, помните? И где работаете?
— Савушкина Маша, — подумав, ответила
больная, — работаю на телевидении. Ток-шоу «Когда не все дома».
— Умница! — обрадовался Леня, не ожидавший от Маши
такой прыти. — А вчерашний день помните? Что там было на шоу?
— Севка, как всегда, вредничал, козел.., сообщила Маша,
и Леня согласно кивнул. Фикусова не явилась, у нее, видите ли, флюс, всю щеку
раздуло. Врет, как всегда, наверное, на Московский канал ее пригласили…
— Возможно, — согласился Леня, про Фикусову ему
было неинтересно.
Маша утомленно замолчала, Леня оттянул ей веки одно за
другим, потрогал переносицу.
— А что же дальше? — спросил он.
— Пришлось звонить всем, искать замену, вспоминала
Маша, — никто не соглашался, потому что срочно. Я уж отчаялась, потом
вспомнила, что Ольга.., фамилия такая… птичка мелкая…
— Чижик? — угодливо подсказал Леня.
— Ну да, Чижова. Нам на встрече в Театральном институте
врала, что в театре играет, а мне Майка Сивцева тогда еще говорила, что ее из
театра давно вытурили. Она, конечно, согласилась — все равно не у дел,
прилетела с вылупленными глазами: как же, на ток-шоу покрасоваться…
Тут Маша подавилась и закашлялась.
«Бог шельму метит, — констатировал Маркиз, — ох,
Лолка, и любят же тебя подружки!»
Он достал из кармана блестящий металлический предмет
непонятного назначения, бывший собственностью владельца халата, и покрутил
перед Машей.
— Так, милая, глазки направо, теперь налево.., теперь
вообще закатите и так и лежите, рассказывайте. Как же прошла передача?
— Отлично, — с неудовольствием ответила
Маша, — эта нахалка Чижова такого там наговорила! И что муж у нее
мусульманин, и кроме нее у него еще шесть жен, и они все мужу рога наставляют!
В общем, натрепала вагон и маленькую тележку!
«Узнаю Лолку», — подумал Леня.
— Глаза можете опустить и собрать в кучку на
переносице, — спохватился он, испугавшись, что Маша так навсегда и
останется с закаченными глазами.
— Мы все чуть со стульев не попадали, продолжала Маша,
причем голос у нее звучал гораздо тверже, видно, от воспоминаний больной
становилось лучше, — а зрители прямо как с цепи сорвались. Звонят и
звонят, они-то, идиоты, все за чистую монету принимают! Ну ладно, распрощались
мы с Ольгой, только она за порог — звонят на студию. Какой-то продюсер ее по
телику увидел и тотчас решил, что жить без нее не может, что его фильм без нее
не родится! Пристал ко мне с ножом к горлу — дайте телефон. Ну я и дала.
«Ну надо же, а я-то думал, что Лолка врет насчет
съемок, — подумал Леня, — а оказалось — правда. Вот только почему
ночью? Да еще такой пожар: только увидел — и сразу съемки».
— Везет же некоторым, — бубнила Маша, счастье само
в руки идет. А тут вкалываешь, как вол, — и ничего. А эта выскочила в эфир
на двадцать минут — и на тебе, судьба устроена! А что в ней есть? Только
внешность да тряпки стильные. Ни ума, ни таланта…
Тут Леня с Машей был не совсем согласен. Если ума у Лолки и
правда немного и вообще характер взбалмошный, тщеславие да суетность, то
талант, конечно, есть. И немалый. И еще Лола очень себя ценит. Она не из тех
женщин, кто с первых минут знакомства прыгает к мужику в постель, будь он хоть
продюсер, хоть великий режиссер!
Так что с ночными съемками нужно разобраться.
— Фамилия есть у этого продюсера? — не слишком
вежливо прервал он злопыхавшую Машу.
— Олег Олегович Мюллер, — выдала Маша, и Леня
уверился, что несмотря на жуткий вид и синяки, с ней все не так плохо.
— А ты его знаешь? Фамилию эту слышала? Мелькал он на
студии?
— Да нет…
— Так какого же черта ты телефоны чужие раздаешь без
спроса? —.заорал Леня. — А может, он маньяк? Высмотрел на экране
красивую женщину, представился продюсером… — А он сказал, что его ко мне
Бузинок направил, что Бузинок — его лучший друг.
— А кто такой Бузинок? — поинтересовался Маркиз.
— О, этого все знают! Он вечно на всех каналах
сшивается, все про всех знает, особенно чувствует, где деньги большие. Тогда он
— тут как тут и обязательно что-то в клюве унесет. Ну я и подумала, что дело
верное, раз Бузинок участвует. Позвонила Ольге, она меня так благодарила…
— Вот дура! — тихонько пробормотал Маркиз.
— Ну ладно, — сказал он чуть погодя, —
переломы заживут, а что мозги сотряслись, то, может, и к лучшему. Может, думать
научишься. Память вроде не отшибло, идиоткой не останешься. Счастливо
оставаться!
После его ухода Маша вызвала медсестру и сказала, чтобы ее
немедленно из этой богадельни отправляли в нормальную палату. Сестричка
удивилась и подумала, что доктор из психиатрической, наверное, хороший врач,
раз у больной Савушкиной после его осмотра наблюдается несомненный прогресс.
* * *
Из больницы святой Агнессы (бывшей седьмой городской имени
Третьего Интернационала) Леня прямым ходом устремился на телестудию. Добравшись
до известного всему городу здания на улице имени писателя Топтыгина, он влетел
в проходную. Мрачный охранник оторвался от газеты с крупным заголовком
«Дрессированная львица забеременела от укротителя» и сурово потребовал:
— Пропуск!
— Вот мой пропуск! — ответил Леня и протянул
стражу сложенную вдвое сторублевую бумажку.
