Но вспомнив, как Ленька сидел за столиком с той наглой,
ухоженной особой, как он целовал ее ручки, как что-то нежно шептал ей на ушко,
Лола поняла, что ее обида вовсе не смешна и если бы она вернулась во вчерашний
день, то наверняка поступила бы точно так же!
Но теперь ей оставалось надеяться только на Ленькину
гениальность, на то, что он сам догадается, где ее искать, и сумеет вытащить ее
из этого бандитского логова.
Проходя по очередному коридору, Лола вдруг услышала за
дверью настойчивый телефонный звонок.
«Ага, здесь есть телефон!» — подумала она и постаралась
запомнить дверь и ее окрестности. Это оказалось достаточно просто: почти сразу
они подошли к Лолиной комнате… точнее, к одиночной камере, в которой ей
предстояло провести следующие сутки.., возможно, последние сутки своей жизни.
Суровая служанка втолкнула ее в комнату и захлопнула дверь.
Лола прислушалась к ее удаляющимся шагам, на всякий случай
выждала еще несколько минут и попыталась открыть дверь.
Проклятая дверь даже не шелохнулась.
Ясно, что кто-то из здешних обитателей обнаружил Лолину
хитрость с наклеенной на замок визитной карточкой и привел дверь в порядок. Так
что этот путь к свободе был отрезан.
Лола огляделась по сторонам. На первый взгляд, в комнате за
время ее отсутствия ничего не изменилось. Только кровать была аккуратно
застелена.
Возле кровати стоял тяжелый деревянный стул.
Она схватила этот стул и со всего размаха запустила его в
окно.
Стул отскочил от окна, не причинив ему никакого вреда.
Стекло оказалось небьющимся.
Этот путь тоже отрезан.
Впрочем, поняла Лола, даже если бы ей удалось разбить стекло
и выбраться наружу, она оказалась бы только на хорошо охраняемом участке,
окруженном высокой стеной. Да еще и патрулируемом несколькими здоровенными
собаками, отметила она, выглянув в окно.
Леня Маркиз провел ужасную ночь. Вначале он долго не мог
заснуть, потому что злился на Лолу и все время прислушивался, не звякнет ли в
замке ключ. Да еще пес и кот полночи возились в кровати — выбирали место
получше. О том, чтобы оставить Пу И спать одного, не могло быть и речи, песик и
так перенервничал. Так что даже Аскольд не возражал против его присутствия в
Лениной комнате, только ни за что не хотел уступать своего насиженного места.
Когда же Маркиз ненадолго забылся тяжелым сном, ему приснилась Лола, бледная, с
ввалившимися щеками. Какие-то монстры привязывали ее к дереву и разжигали
костер, а Лола заунывно кричала. Когда же Леня проснулся и вскочил с кровати
весь в холодном поту, то оказалось, что за окном проехала пожарная машина.
— Так жить нельзя! — сказал Леня, прижав руку к
сердцу. — Эта женщина когда-нибудь сведет меня с ума!
Он пообещал себе задать Лолке хорошую трепку, когда она
явится под утро. И никакие оправдания ей не помогут. Пу И пошевелился и
тоненько заскулил во сне.
«И собаку бросила, — злобно подумал Маркиз, прижимая
песика к себе, — а говорила, что он ей дороже жизни…»
Утро ничем не порадовало. Пу И капризничал, кот, вместо того
чтобы поддержать хозяина в трудную минуту, свалил с подоконника очередной
горшок с цветком.
— Ей-богу, подарю Лолке колючий кактус! пригрозил Леня.
«Ты найди ее сначала!» — взглядом выразил кот, и Леня совсем
упал духом.
По радио детский голос пел жалостливую песню о том, как
пропала собака. По телевизору шла передача «Ищу человека».
— Черт знает что! — рассердился Леня.
— Пр-ропала, пр-ропала, потер-рялась! взывал попугай из
клетки.
Леня Маркиз понял, что терпение его иссякло. Он был
человеком действия, не в его правилах сидеть и изводиться. Вчера неизвестная
женщина, которую Леня посчитал матерью несчастной Маши Савушкиной,
проговорилась, что Маша находится в больнице святой Агнессы, бывшей седьмой
городской имени Третьего Интернационала. Леня решил ехать туда и разобраться на
месте. Ну и что, что Маша в реанимации, в тяжелом состоянии, так всем говорят.
А может, ей уже получше и она в сознании, а уж проникнуть Леня Маркиз сможет
куда угодно.
— Нам нет преград на море и на суше, запел он,
собираясь, — нам не страшны ни льды, ни облака-а! Ну И, даже и не мечтай,
чтобы пойти со мной! Я же не куда-нибудь, а в больницу иду, туда с собаками
нельзя, сплошная антисанитария! У тебя же микробы!
Ну И обиделся и убрался в гостиную, Леня включил ему
телевизор и ушел.
Больница святой Агнессы ничем не отличалась от обычной
городской больницы.
В огромном холле толпились посетители и ходячие больные.
Стояло несколько ларьков — с лекарствами, фруктами и домашними тапочками. У
двери на лестницу прочно утвердилась грозная тетка в несвежем белом халате,
надетом поверх пятнистого комбинезона.
Леня не стал лезть напролом, потому что тетка производила
впечат??ение каменной скалы и мощный поток посетителей разбивался об нее, как
океанские волны о волнорез. И только крошечные ручейки просачивались в дверь,
имея в руках пропуск.
Леня выяснил у девушки в справочной, что больная Савушкина
лежит в реанимации отделения нейрохирургии. Плохо, подумал он, как бы у нее
память начисто не отшибло от удара по голове.
Оставив куртку в машине, Маркиз налегке обошел здание и
просочился в ворота, куда въезжали машины «скорой помощи». В приемном покое
царило столпотворение, кричали водители, медсестры сновали туда-сюда, врачи
проходили, сделав озабоченное лицо, несчастные родственники суетились
бестолково — в общем, здесь никому ни до кого не было дела.
В первом пустом кабинете Леня стянул белый халат и шапочку,
поднялся на лифте до нужного этажа и пошел по коридору, шагая широко и
целеустремленно, прижав к уху мобильный телефон и крича в трубку:
— Анализы проверили? Какой, говорите, сахар? Да вы что,
милая девушка, с таким сахаром вообще не живут! А у вас больной по палате
скачет, когда он должен уже на том свете ангелов слушать! Моча? Что вы мне про
мочу, это у вас всех там моча в голову ударила! А я вам говорю, что вы анализы
перепутали! Больного с такими анализами уже не надо оперировать, все равно
конец один! Что?
Не больной, а больная? Уже удалили? Как правую почку? У нее
же левое легкое… Ну на полчаса оставить нельзя, уже больному не тот орган
вырезали!
Говоря так, Леня искоса посматривал на дверные таблички, не
снижая темпа свернул в коридорчик, где находится реанимация, оглянулся по
сторонам и рывком распахнул дверь.
В палате интенсивной терапии было тихо, сестричка сидела у
столика и что-то писала.
— К Савушкиной из психиатрической! отрывисто сказал
Леня, демонстративно выключив телефон.
— А мы не вызывали, — всполошилась сестра, —
у нее состояние стабильное, мы завтра ее в палату собирались переводить…
