Сарат-ир узнал нас чуть не за полкилометра. Тремя взмахами обеих рук над головой (условный знак) он дал мне знать об этом. Лошадка шла неспешным шагом. Оставалось меньше тридцати метров, когда Сарат вскинул правую руку вверх. Это был условный знак, что амулеты разрядились. Потом он показал три пальца (сдохли все три). Я тут же бросил на дорогу клочок бумаги. Потом доехал до моего бакалавра, передал ему вожжи и тут же пошел к брошенной бумажке. Примерный расчет расстояния дал около двадцати пяти метров. Выходит, именно на это расстояние воздействуют мои вредоносные эманации (или флогистонции?).
Расспрос показал, что амулеты сдохли одновременно. Выходит, подтвердилось, что я отрицательный тип в смысле воздействия на здешнюю магию. Это хорошо и плохо. Хорошо — потому что на меня трудно воздействовать злобной магией. Плохо — потому что и хорошая магия не подействует. А еще плохо то, что самим своим существованием я настроил против своей скромной особы весьма могущественную и влиятельную группу местных граждан. Еще хуже, что эти граждане не стеснены в средствах, и рамки закона тоже не для них нарисованы.
Но пока что придется отставить черные мысли, не пользуясь при этом ни бутылкой шампанского, ни «Женитьбой Фигаро». Правильная полировка кристалла — вот что должно волновать.
Первое, чем я озаботился по прибытии — подбором наилучшего первого блина, то есть кристалла. Мой придирчивый глаз остановился на розовом кварце почти правильной формы. Шестигранная призма с почти плоским основанием, переходящая в шестигранную пирамиду, — то есть всего надо будет полировать тринадцать граней. Или четырнадцать — если эту пирамиду я сочту нужным увенчать маленькой плоской гранью. Предварительно я выяснил, что в состоянии «как есть» это кристалл потянет на десять серебрушек.
И началось. Почти час я бился над тем, чтобы (всего-то!) закрепить кристалл должным образом. Для первой полировки я выбрал самую ровную из всех граней — специально чтобы задействовать самый тонкий абразив. Поливать водой приходилось просто из кувшинчика — к счастью, носик позволял поливать тонкой струйкой. Вода стекала в деревянное блюдо, на котором ножиком я вырезал «№ 3». По заполнении блюда воду надо было переливать обратно в кувшинчик, который, понятное дело, тоже был с маркировкой (нацарапал кристаллом рубина). Работу, которую в моем мире я сделал бы за полчаса, заняла у меня полные три.
Сарат смотрел во все глаза, но, похоже, был разочарован. Прекрасно его понимаю: поверхность сразу после полировки отнюдь не выглядит образцом красоты. Какой там блеск — а черную грязищу не хотите? Черную — потому что мелкие частицы загрязняют полировальную пасту, а грязищу — потому что ее потом обязательно надо будет смыть. Хорошо бы чистым спиртом, но такового пока не имеем. Но уж горячей водой с мылом — это обязательно. И полотенцем (то есть куском чистой материи) вытереть (и никоим образом не перепутать полотенца «не от той пасты»!).
Хуже всего было то, что требовалась жесткая экономия всего — начиная с пасты и кончая мылом. Не было самого распривычного: прекратить полировку и посмотреть опытным взглядом, готова ли поверхность. Хотя бы уж потому, что для такой проверки требовалась полная очистка поверхности — а если проверять много, то никакого мыла не хватит.
Больше того: положившись на чутье, я не стал вообще проверять первую грань, а сразу взялся за вторую. С ней дело пошло веселей: сказался опыт. Жалких два с половиной часа — и грань была готова. Пришлось, правда, снизойти к страданиям Сарата и рассказать, что грани будут выглядеть значительно лучше по завершении работы, то есть после их промывки.
Хуже всего дело пошло с основанием шестигранной призмы. Оно было куда менее ровным, чем мне казалось. Начать полировку пришлось самой грубозернистой пастой, потом тщательнейшим образом отмывать ее и сразу еще раз отмывать (для гарантии), после чего смотреть, затем полировать более тонкой пастой (тут дело пошло веселее), следующая промывка (и еще одна) и, наконец, тонкая паста (эта полировка пошла куда хуже, поскольку оказалось, что, похоже, нужен еще один, промежуточный размер абразива)…
Короче, лишь вечером третьего дня работы я аккуратно протер кристалл еще одним полотенцем (условно чистым) и стал рассматривать. Почти неплохо. Если бы речь шла о металле — даже на четыре балла. Мелкие риски — то ли от грубого абразива, то ли существовавшие с самого начала — так и не удалось свести, но неопытный глаз их бы не заметил. Только вот смотреть будут не глазом. Если я правильно понял самые-самые основы теормага — магические потоки будут на них реагировать. Расщепляться, рассеиваться и вязаться в узелки.
Слегка утешала реакция экс-бакалавра.
Первое, что сделал он, узрев полностью отмытый кристалл, — это ничего не сделал. Он просто сел и стал на него смотреть. Время было позднее, никаких дел не планировалось (да и сил не было), поэтому я стал наблюдать за его реакцией, как в театре. Лицезрение кристалла завершилось фразой из совершенно незнакомых слов, перемежаемых чем-то вроде «Я знал!», «Значит, это возможно!», но знакомые слова шли в крайне малой концентрации. Потом он явно захотел дотронуться до этого рукотворного чуда, но пересилил себя.
— Я даже не могу назвать цену этого кристалла, — сказал он наконец с долей грусти.
— Ты не можешь представить всех его возможностей? — решил я проявить проницательность.
— Ну да. Нужен умелый маг. Но, похоже… из этого кристалла можно сделать настоящий усилитель силы. — Так я мысленно перевел, хотя за правильность не ручаюсь.
— Что это?
В ответ была прочитана лекция. Вероятно, я не понял бы всего, даже если ее прочли по-русски. Магическая сила, вопреки тому, что я думал, это способность совершать магические действия, и чем ее больше, тем более изощренно можно магичить. А если ее нуль, то человек просто не маг. А магическая энергия — насколько хватает возможностей совершать магические действия.
Обычный усилитель силы действует как маг-помощник. Его силу можно заимствовать, но она сравнительно быстро истощается. Само собой разумеется, ее можно пополнить. То, что я раньше считал накопителем силы, на самом деле есть накопитель энергии.
Настоящий усилитель действует по другому принципу — это единственное, что я понял. Он просто усиливает магическую силу носящего, но сохраняет действие очень долго («Магические потоки там тоже рассеиваются, но медленно. Они не на действие расходуются, понятно?») — месяцы, а не дни.
— А самое главное, — сверкал глазами бывший маг, — такие усилители действуют практически с нуля…
Теперь кусочек встал на свое место. Бедняга Сарат-ир, он рассчитывал с таким усилителем снова стать магом. Допускаю, что это возможно, но не в моем присутствии. Мои антимагические способности любой усилитель превратят в булыжник.
— Что ж, тогда один из будущих наших кристаллов будет твоим. Потом обговорим который. Пока — спать.
Возражений не последовало. Но даже сама атмосфера в доме изменилась. Человек получил надежду. И этой надеждой я его привязал к себе получше любого каната.
