– Байкеры у торговых рядов, – выдал мысль Матвейка. Говорил он нечасто, но почти всегда по делу. – Точно помогут, правда, скорее всего, спросят обратку, ну это уж святое дело.
За байкерами поехал Рыжий – он у нас вроде командир, ответственный за всех, ну и контакты с внешним миром тоже на нем.
Обернулся за двадцать минут, на следующем за ним трицикле сидел тощий человек в зеркальной защитке. Когда он снял шлем, стало видно, что это девушка.
– Ну что, малолетние инвалиды, кому нужна помощь мамы Марты?
Она легко спрыгнула со своего агрегата, машинка приподнялась над землей.
– Кто лейбинт накладывал? Молодец, рука у тебя легкая, даже зашивать не надо будет. Кладите ко мне, только аккуратнее, сейчас, я гравифазу поправлю, выставлю ниже.
Грузили Рогера две минуты – и еще десять двигали так, чтобы ему было удобно. Вот ведь угораздило!
– Этот – с нами, – ткнула Марта в меня, – остальные свободны.
Я держался позади. Байкерша ехала, не нарушая, но довольно резко – с наклонами на поворотах и прыжками через лежачих полицейских. Сдали Рогера Палыча на руки старшей сестре, окинувшей Марту недобрым взглядом, вышли во двор, и обладательница полноценного осевого байка закурила.
– Ты странный, – заявила она, выдохнув дым. – Сильный и хитрый. Сколько тебе?
– Четырнадцать, – ответил я, лишь отчасти слукавив.
– Яйца небось звенят, – усмехнулась она. – А?
– Хамить не хочу, извиняться не за что, предложения к разговору не вижу, – спокойно ответил я.
– Поехали на Волгу, целоваться, – внезапно предложила Марта. – Там сейчас рассвет по туману идет.
В свои девятнадцать она потрясающе целовалась.
А за попытку лапать она легонько дала коленом, и я почувствовал – точно, звенят.
Глафира Владимировна Марту невзлюбила с первого взгляда. Впрочем, родители байкерши отнеслись ко мне еще хуже – девке замуж пора, а она нюни с детьми разводит!
О том, что я собой представляю, она узнала на третьем свидании. Не могу сказать, что это было – какая-то женская магия или мои собственные гормоны, но выложил я все как на духу, и она поверила. Не во все, с оговорками, но – поверила и при этом поняла, что рассказывать подобное кому-то еще – последняя глупость.
– Точнее всего мой общественный статус можно перевести как «шаман», хотя так же близко – «следователь», «священник», «психолог». Мой учитель дал мне только общее направление, все тонкости я находил сам, будто щепку кинули в ручей, и она поплыла к реке, а потом к морю. Не было других вариантов – разве что если б я оказался совсем тупым, то прибился бы к берегу или зацепился за корягу. Я пошел дальше учителя, он присматривал за одним племенем и умер малообразованным, я перед смертью контролировал группу племен. Я наложил на себя связывающее заклятие, оно не давало духу покинуть тело и уйти за грань. После смерти я должен был дождаться благоприятного стечения обстоятельств и помочь какой-либо семье зачать ребенка. Сложно объяснить, в русском языке нет нужных понятий – я не мог войти в уже беременную женщину, не мог родиться у семьи, где и так был бы ребенок. Я мог появиться вновь, только если женщина хотела ребенка, но по каким-то причинам у нее не получалось. Все было просчитано, и я даже ждал смерти: тело износилось, зубы выпали, самодельные протезы приносили больше мучений, чем пользы, суставы скрипели. Снимая боль, я терял реакцию и становился слаб умом. А потом пришел мой подчиненный, шаман одного из племен, и убил меня. Он наложил свои заклятия – так, чтобы дух остался привязан к телу и никогда не смог переродиться вновь.
– А потом тебя клонировали?
– Да. Взяли мою кость и из нее вырастили меня. Дух остался с телом, и я вновь увидел свет. Года в три я начал вспоминать себя, потом личность формировалась параллельно – на основе старых воспоминаний и нового опыта. Лет в десять я помнил уже все.
– И мог заниматься магией?
– Мог. И даже пробовал – но моя магия плохо работает, мои боги мертвы, моя вера подточена тем, что я знаю, в чем ошибался раньше. Для того чтобы сделать что-то серьезное, мне надо изменить внутреннее ощущение, создать новые амулеты и талисманы, призвать богов. Но с этим лучше подождать года два-три, пока схлынут гормоны.
– Шаман, покажи мне настоящую магию.
Она смотрела на меня – и в ее взгляде было ожидание чуда. Как тогда, над Волгой, перед первым поцелуем.
– Мне нужна твоя помощь. Ты не боишься кладбищ?
Ранним утром восемьдесят восемь первых фаланг человеческих пальцев лежали передо мной на столе в металлической банке. Я брал их по одной, пробегал шлифмашинкой, приклеивал к пластинке «качельки» крепления, затем вставлял получившуюся клавишу в ноутбук.
Программисты, сисадмины, хакеры, специалисты по защите и взлому, по архитектуре сетей и базам данных – в каждой костяшке было ощущение силы.
– Ты же видела, у вас в колледже стоят четыре скелета. Все четыре – настоящие, я точно знаю, причем только двое завещали свои тела для науки, а двое других не подозревали о грядущей участи. На столе у полпреда по средней полосе – якобы пластиковый череп. Так вот, он не пластиковый, он настоящий, и, что характерно, это череп прошлого полпреда по средней полосе.
– Все равно как-то гадостно. – Марта стукнула кулаком в стену гаража, и к ее перчатке пристали крошки искусственной пробки. – Люди жили, верили, любили. А ты вскрыл их могилы…
– Только тех, кому есть что сказать. С моей помощью они смогут еще многое сделать.
– Если мы с тобой не сошли с ума.
Мы не сошли с ума, я знал это точно. Вставив последнюю клавишу, я нажал на кнопку включения.
– У него заряда нет, только от сети работает. Дед его от прадеда получил, в подарок на десять лет.
– Ты не права.
Засветился синий огонек кнопки питания, а на мониторе, как в зеркале, отразилось мое лицо. Я провел пальцами по клавиатуре – желтовато-серым костяшкам без букв или цифр. И каждая отозвалась, словно слегка ударяя по моим пальцам в ответ.
– Он не может работать, – неверяще произнесла Марта.
– Он примирит меня с вашей Сетью. Кстати, насчет чудес – ты никогда не видела, как вызывают богов?
Чужие боги не бывают удобными. Свои-то все делают через пень-колоду, но от них по крайней мере знаешь, чего ждать. Ты им – они тебе. Незнакомый бог всегда вначале проверяет, требует от тебя невозможного во славу себе и только потом – может быть! – соизволит помочь.
Я выбрал старого знакомого. Имя было не важно, в новом контексте я назвал его Лейбинт. Еще до моего первого рождения он сменил сотни имен, одним больше, одним меньше – какая разница. Не самый сволочной небожитель, травник, целитель, покровитель повитух.
Для вызова нужен был магический артефакт, вера и цель. Артефактом стал костяной ноутбук, вера – продукт моего сознания, с нею проблем не возникло, а целью я поставил излечение от блошиного гриппа, эпидемия которого неспешно шествовала по планете.
