– И что – правда? – поинтересовался я.
– Я делать «Некрон» и взрывать Торжок! – яростно сказал якут. – Все гореть, паника, цмерть! Якутское ханство помогать соседу. Взять Москва с ее сокровищами. Пять морей было Москва! Профессор цнал! Я его выпотрошить. Хотел Стеньку потрошить, но он сильный, мог уйти, план цломать.
Я чувствовал себя ужасно. Голова болела, во рту словно порезвилось стадо ископаемых мамонтов. Но хуже всего было то, что я ничего не мог сделать – ни рукой шевельнуть, ни ногой.
А тем временем шаман достал из темного угла большую сумку, вынул из нее несколько кусков пластмассы, похожих на детский конструктор, и длинный стеклянный футляр, в котором ровными рядами лежали костяные шарики. Каждый размером как глазное яблоко – «горошины», причем я чувствовал, что сделаны они из костей ископаемых чудовищ, а значит, очень, очень мощные.
– Цмерть к цмерти, – бормотал якут. – Ложь – разрушить. Москва – исконно якутская земля, старики цнают.
Он вжимал пальцами «горошины» в пластмассовые детали, собирал понемногу конструкцию, похожую на кальмара.
– Мосно делать обычный «Некрон», тот всегда взрываться. – Шаман говорил явно для меня, не прекращая работать. – А мосно делать так, что обычный взрываться как десять. Город – пух! Пух! Нет город. Но цлосно. Я уметь. Надо уничтожить то, что сказал профессор. Стенька Романов. Пассионарность.
Я не понимал, о чем он говорит, но это было не важно. Последняя «горошина» вошла в паз, последняя пластмасска воткнулась в конструкцию. Якут удовлетворенно посмотрел на свое произведение, а затем легонько крутанул «кальмара», раскинувшего вверх два десятка конечностей.
Тот завертелся – почти незаметно, медленно. Шаман глянул на меня торжествующе и уже собирался выйти, когда у него на лбу расцвел кровавый бутон.
– Коля! Где ты?
Это была Светослава. Она вбежала в комнату, стащила меня с кровати и, хотя я не прекращал дышать, начала делать искусственное дыхание.
Я все видел, все чувствовал, но не мог шевельнуться. Она била меня по щекам и что-то говорила, а я смотрел мимо нее на все ускоряющуюся штуку, похожую на кальмара. Шаман наверняка оставлял себе время для того, чтобы ускользнуть, – но сколько? Десять минут? Час? От моего дома до Кремля можно добраться бегом минут за двадцать. Кремль точно должно задеть. Значит, рванет не раньше, чем через полчаса – шаман старенький, хотя и бодрый.
Светослава тем временем достала из бара смоленский ячменный самогон и принялась растирать им мою грудь. Ее усилия оказались тщетны – я не приходил в себя. И тогда она еще раз прижалась ко мне, обняла и поцеловала. Не знаю, насколько ей было это приятно – но я вдруг что-то почувствовал. Какое-то смутное ощущение, словно накрывает что-то одновременно изнутри и снаружи. Это было похоже на пробуждение, когда то, что происходит во сне, вдруг пересекается с тем, что есть в яви.
– У-ух, – выдохнул я. – Скоро рванет.
– Что? – удивилась Светослава. Она не видела стоящей в центре комнаты штуки, хотя высотой та была почти полметра и сейчас уже кружилась так, что создавала ощутимые завихрения воздуха. – Ой, что это?
– «Некрон», – ответил я. – Да, не похож – это усовершенствованная конструкция.
Я натянул подштанники, потому что уж слишком глупо себя чувствовал обнаженным, а потом по наитию схватил эту штуку снизу – она была податливой и горячей, пытающейся вырваться – и сунул ее в собственный сейф. К бумагам, подтверждающим мое право на два полуразрушенных замка и несколько тысяч акров земли по всему Княжеству. К личной печати, к фамильным драгоценностям, к оправленному в червонное золото кусочку кости Кия.
И захлопнул дверцу.
А потом бахнуло.
Как ни странно, Светославу даже особо не задело – ее просто выкинуло сквозь рассыпавшуюся в прах стену. Погибло в общей сложности восемнадцать человек, причем одного из них, османского туриста, зашиб лично я, упав сверху. Меня вынесло в окно и протащило полторы сотни метров, а потом уронило на бедолагу.
Основная мощь взрыва ушла вниз. Дом мой развалился, и сейчас наш мудрый правитель с подачи Стеньки Романова подумывает о том, чтобы выкупить у меня землю и в образовавшейся почти километровой глубины воронке разбить прудик, а с краю поставить памятник Настоящему Патриоту.
Во всех газетах уже написали, что новый московский губернатор спас Торжок от неминуемой гибели.
Шаман, кстати, как выяснилось, якутом не был. Якутское ханство от него открестилось, назвало выродком и вором, похитившим из казны «горошин» на сумму в полмиллиона рублей.
А Кабыздохер вроде как сошел с ума. Хотя я видел его – может, и врет, с него станется.
Самое интересное – это то, что той ночью Стенька Романов под видом маскарада-сюрприза вывез из столицы все венценосное семейство и еще некоторых приближенных – тех, кому он больше симпатизировал.
Я ему не верю. Но отказываться от Москвы не буду. Хрен с ним, с сыскным агентством – возьму с собой Светославу и Ахмеда и попробую из захудалого провинциального городишки сделать хоть что-то нормальное.
Может, найду там родину слонов. Или отыщу доказательства, что когда-то на этом месте плескались волны пяти морей…
Примечание автора
Многие завязывают рассказы, повести и романы в жанре альтернативной истории на энергоносители. Наш мир сильно зависит от ископаемых углеводородов – и именно потому фантасты часто уходят от этого в стимпанк, в киберпанк, в космические оперы и фэнтезийные миры – от близкого нам мира нефти и четкой иерархии, где непросто занять более-менее высокое место.
Я тоже захотел придумать мир без нефти. И дал вместо нее нечто совершенно другое – достаточно невероятное, чтобы быть абсурдным, но при этом вполне логичное в рамках того сеттинга, который я описал.
Этот мир растет даже не из царской России – а из более старой княжеской Руси. Из тех времен, когда междоусобицы были в порядке вещей, и каждый сын владетельного князя получал после смерти родителя свой кусок земли с городками и селами.
То время прошло – и наступило время, соответствующее нашему с вами «сегодня»; однако его основа никуда не делась – и, кроме того, вместо нефти в придуманном мною мире люди используют совсем другой энергоноситель.
Я поставил своего рода эксперимент, и писать этот рассказ мне было очень интересно.
Пушкарь и красавица
Она была прекрасна. Обнаженное белоснежное тело в хрустальном блоке криокамеры въехало в приемный бокс «Королевы Александры», расположенный на семьдесят четвертой палубе.
– Какие длинные пальцы, – отметил Саньков, главный механик палубы.
Егоров поморщился – пальцы были и впрямь красивы, но, когда видишь такую фигуру, о них думаешь отнюдь не в первую очередь.
