– Обратной связи, естественно, нет.
Тимур мог не говорить этого – понятное дело, сместить планету с курса, изменив данные в модели, не представлялось возможным. Но искушение… Искушение взять в ладонь мерцающий шарик, сжать его, осязая волшебное тепло, и на секунду поверить, что способен вершишь судьбы галактики…
– Зато вполне можно моделировать рукотворные объекты. Взгляните.
Взмахнув рукой, граф вызвал образ деки и, пробежав пальцами по мерцающим символам, создал космическую станцию.
– Если около Медеры установить хороший орбитальный комплекс, то добычу урана можно увеличить вдвое. – Еще несколько касаний, и от комплекса протянулись пунктиры вглубь модели. – А если организовать челночные рейсы, то и вчетверо.
Гийом не разбирался в подобных тонкостях, но в данном случае вполне мог довериться собеседнику – тот четыре года изучал детали экономической астрографии в одном из лучших университетов галактики. Тимур создавал модели орбитальных перерабатывающих заводов, компрессорных станций, вспомогательных площадок. Увлеченно водил лазерным лучом по модели, вырисовывая новые и новые торговые маршруты, сыпал фактами, цифрами. Гийом с трудом подавил приступ зевоты.
– И тогда чистая прибыль, после вычета налогов и выплат метрополии, составит… – Сумма прозвучала непривычно, пугающе. Пожалуй, этих денег, даже малой толики их, хватило бы с лихвой на все, даже самые смелые проекты… Гийом оживился.
– Неужели? Так вы состоятельный гражданин, Тимур.
– О да! А если бы снять ограничения, установленные метрополией… Но увы… Парламент занят другим. – Тимур вздохнул и выключил деку.
– Послушайте. Вы… любите читать? – Рано! Гийом мысленно обругал себя. Следовало доверить это Лайне. Но что делать – разговор начат, и теперь отступать некуда. – Я имею в виду настоящие, бумажные книги.
– Видел, но не читал, – честно признался Тимур. – Это же архаика. Водить рукой по страницам, переворачивать их… Потеря времени.
Гийом нахмурился. Он прекрасно понимал, почему Тимур полагает чтение архаикой. За последние несколько сотен лет человечество изменило свой геном, приобретя некоторые любопытные способности. К примеру, появилось умение приспосабливаться к жестким условиям чужих планет, стойкость к новым вирусам и возможность проводить в уме сложные расчеты.
А еще люди, почти случайно, обрели способность считывать информацию без помощи глаз. Достаточно было провести рукой по странице, чтобы узнать ее содержимое. Дети учились читать, кусая кубики с буквами, а на экзаменах ленивые студенты прятали шпаргалки, заполненные сверхмелкими абзацами текста, за щекой.
Потом обучение превратилось в виртуальный диалог «преподаватель – студент», книги и учебники матрицами попадали сразу в память, и остались только неизменные кубики и пирамидки, развивающие детскую моторику. Гийом вздохнул.
– Все верно. Однако существует один вид чтения, который не покажется вам архаичным. Это настоящее наслаждение, это – торжество разума, единение со всеобщей человеческой культурой…
Гийом вовремя заметил, как исказилось лицо аристократа. Да, рано. Пусть бы Лайна еще чуть-чуть поработала с ним!
– Пожиратели книг? – В голосе Тимура послышалось пренебрежение, граничащее с отвращением. – Я слышал про эту секту. Фанатики, собираются толпами, жрут какую-нибудь книжку, а потом впадают в экстаз и вступают друг с другом в греховные связи.
Это было поражение. Как теперь объяснить разницу между пожирателями – и вкушающими? Между отребьем, которое глотает все, что под руку попадает, причем порой целлюлозу, и при этом еще употребляет галлюциногены, – и истинными аристократами духа, которые никогда не съедят чего-либо, вышедшего не из-под пера настоящего Мастера?
– Андрэ сочиняет стихи. Вы ведь знали это?
– Да, помню что-то такое. – Именно Андрэ де Луа договорился с графом Сен-Дорс о визите Гийома и Лайны. – Я слышал, он стал признанным поэтом? Он мне писал…
– Признанным? – Гийом судорожно подыскивал слова. – Андрэ гениален. Всё, что создано до него, можно смело бросать в огонь. Ни одна пьеса Шекспира, ни одна поэма Байрона недостойна служить даже подставкой для самой крошечной облатки, вышедшей с кухни де Луа. Но разве бы Андрэ стал таким, если б однажды не попробовал книги на вкус? Это всего лишь шаг… первый шаг к превращению в бога. Послушайте меня. Просто послушайте.
Тимур замер. В глазах его мелькнула заинтересованность. Скорее даже намек на любопытство, но Гийом ухватился за эту искру и замолчал, давая Тимуру возможность осознать сказанное.
– И все же употреблять в пищу книги… Это ведь мерзко на вкус и основательно портит организм. Разве не так?
– Ни в коем случае. Настоящие ценители, те, кто называет себя «вкушающими», предпочитают гастрономические издания. Я не настаиваю… Но ваша кухонная дека отлично подходит для кулинарного эксперимента!
– Ты уговорил его? – Лайна была в ярости. – Так нечестно! Я сама хотела! Черт, черт, черт!
Гийом блаженно распластался в кресле, во рту у него таяла третья облатка со стихотворением Андрэ де Луа. Скоро, скоро стихи кончатся – и тогда начнется ломка. Потом, если друзья не пришлют их новые вещи, придется писать свое, почти безвкусное, способное в лучшем случае снять физическую боль.
Гийом сморщился. Хотя каждый прием чужих шедевров усиливал его чувство текста, он прекрасно сознавал, что одаренность одаренности рознь. И пусть его – Гийома фон Штица – считают гением крупной формы, однако по мощности воздействия он никогда не сможет стать равным тому же Андрэ… Или Лайне…
А не заставить ли Лайну засесть за продолжение трилогии? Вряд ли. Она скорее съест учебник по астронавигации, чем будет писать без вдохновения…
– Ну да ладно, ты все равно молодец. – Лайна привычно устроилась на коленях у брата. – Бал, кстати, прошел омерзительно. Мужчины здесь глупые и говорят только о политике.
– О чем именно? – вяло поинтересовался Гийом. В этот момент он чувствовал космические потоки, проходящие через его тело, – стихотворение было отличным, просто великолепным!
– О том, что метрополия берет слишком много, о том, что соседние планеты надо отдать под руководство Беатриче. Еще рассказали про отца Тимура, старого графа Сен-Дорса, которого фактически затравили в галактическом парламенте, хотя он вроде обещал, что увеличит добычу полезных ископаемых в несколько раз. И еще я заметила любопытную вещь – похоже, нашего юного хозяина побаиваются. Едва я начинала расспросы, как все замолкали. Странно.
Что-то насторожило Гийома в последней фразе, но он был не в состоянии думать, просто решил позже вспомнить этот обрывок диалога и проанализировать его.
Через час он вошел на кухню, где некоторое время втолковывал пеонам, что ему от них нужно. Потом включил местную деку и за две минуты перекинул со своей несколько стихотворений Брайана Джеймса, эссе Яко Аматиро и два рассказа Лайны. Это были очень вкусные, яркие вещи – если бы он сам начинал с таких, то сейчас бы писал куда лучше.
