Карвен все еще был жив, все еще двигался, но не представлял — куда. Вместо того чтобы покинуть город, криговцы направлялись к его центру. И Карвен не сомневался, что его новые соратники сознательно идут навстречу смерти.
Глава девятая
Гюнтер проснулся от солнечного света и треска выстрелов вдалеке. Выглянув наружу, он увидел пустую эстакаду — и никаких признаков произошедшего вчера, разве что брошенное и сильно помятое таксо. Хронометр, однако, показывал самый час пик, когда все магистрали обычно забиты людьми.
Вебер крепко спал на посту у окна. Гюнтер разбудил его, и они занялись поисками пищи, поскольку проще было сосредоточиться на этой задаче, чем думать о том, что делать дальше. К тому же они были голодны.
Раздатчик пасты над печкой был пуст, поэтому Вебер вломился в соседнюю комнату. Она оказалась занята: мужчины до смерти перепугали молодую женщину, прижимавшую к груди двух детей, и все они плакали и кричали от страха. Понадобилось время, чтобы успокоить ее и объясниться.
Потом Вебер предложил ей выходить из города вместе. Гюнтер с удивлением услышал, что они, оказывается, куда-то собрались, но не стал возражать. При свете дня он чувствовал себя смелее, чем ночью, вдобавок женщина подтвердила, что от цели их отделяют считаные километры. Ориентируясь по солнцу, они смогут дойти до ворот менее чем за час. Однако была одна проблема…
— Вчера вечером мы пытались покинуть город с солдатами, — рассказала женщина. — Но наружные лифты… они не работали. Я не могла сделать то, чего они хотели. Я не смогла спуститься со своими детьми туда, вниз… туда, где живут мутанты…
Это поубавило у Гюнтера оптимизма. Когда они доедали скудную пищу, что сумели найти, Соресон заметил, что женщина права.
— Возможно, лучше остаться здесь, — сказал Гюнтер.
— Ждать, пока нас спасут? — презрительно усмехнулся Вебер. — Удачи. Сначала они пошлют солдат за дочерью губернатора, потом за его друзьями, потом за приближенными, и лишь в самую последнюю очередь — за верными горожанами.
— Я никогда раньше не покидал город, никогда не думал, что… Если единственный путь наружу — туда, вниз… Вебер, я думаю, монстры пришли оттуда.
— Но сейчас еще тихо, и все утро было тихо. Лучше попытаться выбраться при свете дня, чем ждать того, что случится ночью.
Гюнтер неохотно кивнул, не в силах выкинуть из головы отряд солдат, увиденный ночью в окне. Их поведение, то, как они двигались, наводило на мысль, что это разумные существа, и это страшило Гюнтера еще больше. Эти военные, он был уверен, не станут спать днем, и они где-то в городе — замышляют, планируют, ищут…
Вебер прав. Тут они не будут в безопасности. Они нигде не будут в безопасности.
— Я думаю… раз мы недалеко, то могли бы посмотреть, что там… и, если лифты работают, выбраться отсюда.
Почему-то это предложение более уверенно звучало в голове до того, как он его высказал. Но Вебер кивнул. Заметив в его глазах благодарность, Гюнтер понял, что, несмотря на внешнюю уверенность бывшего торговца, ему тоже нужна поддержка.
Они вышли в холодный утренний воздух, где, несмотря на тишину, вся по крупинкам собранная уверенность Гюнтера растаяла.
Он надеялся, что не совершил смертельной ошибки, покинув квартиру.
Следы происходившего ночью виднелись повсюду. Сначала они наткнулись на выбоины в асфальте. Гюнтер пытался уговорить себя, что ямы были тут всегда, а башни просто стоят дальше. Однако, повернув за угол, они наткнулись на развалины дома, возможно того самого, мимо которого они вчера пробегали, и врать себе стало бессмысленно.
Они заметили изуродованный труп в обломках, и, хотя Гюнтеру было страшно на него смотреть, он не мог отвести взгляд. Труп не был похож на давешнего упыря, но без ближайшего осмотра — а Гюнтер вовсе не намеревался подходить ближе — в этом нельзя было быть уверенным. Он испытал облегчение, когда, не сговариваясь, они с Вебером не стали перелезать через завал, а пошли в обход, хотя это и удлинило им путь.
Тела лежали повсюду. Некоторые были освежеваны и влажно поблескивали на солнце. Но встречались им и живые. Вебер и Гюнтер оказались не единственными обитателями Иероним-сити, рискнувшими взглянуть на новый день.
Многие шли как зомби, ошеломленно шаркая по обломкам своего города. Большинство из них, понял Гюнтер, просто ждут, когда кто-нибудь скажет им, что делать. Время от времени кто-то с надеждой обращался к нему, разглядев серую форменную куртку, видимо считая, что он знает, что нужно делать, и поведет их с собой. Гюнтер же стыдился, что не может ничем им помочь.
Тем не менее Вебер и Гюнтер уже собрали за собой небольшую группу людей, привлеченных просто тем фактом, что двое мужчин идут хоть куда-то. Вебер и не прогонял их, и не подзывал — просто шел дальше в мрачном молчании. Вскоре они наткнулись на обгоревшую полугусеничную машину, вокруг которой лежали трупы в военной форме — остатки взвода СПО. Своим появлением они спугнули мародера с безумным взглядом. Он нацелил на них украденный лазган и случайно нажал курок. По счастью, он ни в кого не попал, но треск выстрела далеко разнесся эхом по эстакаде, словно сигнал тревоги. Гюнтер хотел сбежать отсюда подальше, но Вебер, к его досаде, решил сначала поговорить с парнем.
Через минуту Гюнтер понял зачем. Вебер хотел забрать оружие себе. Он получил лазган, взял его обеими руками, приложил к плечу, прицелился. Когда Гюнтер запротестовал, заявив, что так они сделают из себя мишень, Вебер, доставая из подсумка убитого солдата несколько батарей для лазгана, ответил:
— Мы давно уже мишени, все и каждый.
Гюнтер еще обдумывал сказанное, когда беженцы подобрали всё оружие. У группы теперь было четыре лазгана, и он согласился, что с оружием как-то спокойнее. Он сам видел, как одного упыря сразили огнем из лазгана. И даже такой шанс был лучше, чем ничего.
Поговорили и о том, чтобы взять машину, если она на ходу. Когда одна женщина залезла внутрь и смогла завести мотор, рев его оказался оглушающим. Гюнтер заметил, что по развалинам и обрушившимся эстакадам далеко они все равно не уедут.
По эстакаде бродил старик, взывавший ко всем, кто готов его слушать. Он возглашал, что Император умер, а планета Тета отдана на милость Губительных Сил. Всего сутки назад, может даже меньше, его бы за подобную ересь оплевали горожане, а потом казнили арбитры. Сегодня Гюнтер уже не мог даже сказать с уверенностью, что старик ошибается.
Еще одна башня. Гюнтер пока видел лишь это здание, заслонявшее весь горизонт. Небо было затянуто дымом и пеплом, расчерчено копотью тысяч погребальных костров, пылавших по всему городу, — но все же видеть небо было приятно. Гюнтер позволил надежде в сердце воскреснуть, но она тут же была развеяна.
Один за другим члены их маленького отряда застывали в недоумении. Эстакада, ведущая, как им казалось, к выходу из города, обрывалась. Ее опоры были разрушены, и здание, к которому она была протянута, уничтожено. Гюнтер подошел к краю эстакады, насколько хватило смелости, чувствуя, как качается незакрепленный пролет. Даже имея веревки, они не смогли бы спуститься на завалы строительного мусора, простиравшиеся двадцатью этажами ниже. Этот выход оказался для них отрезан.
