– Прекратите! – Шеф хлопнул его по щеке. – На меня смотреть!
Когда вас внедрили? Я вот чего не пойму. Матвея Когана знают многие старые
сотрудники. Чуть не с детства! Лежава рассказывал, что вас, то есть Когана, в
Органы привел сам Менжинский! Как вы сумели стать Матвеем Коганом? Отвечайте!
– Ой, это очень интересная история, – охотно откликнулся
Вассер. – Только ее надо долго рассказывать. С папочки. Вы знаете, кто мой
отец? Нет? Ну как же! Генерал Йозеф фон Теофельс, заместитель начальника
Абвера, лучший специалист по России. Для друзей – просто Зепп.
Старший майор вздрогнул, и это вызвало у корветтенкапитана
новый взрыв веселости.
– Вы знаете моего папочку! И он вас знает. Вы старые друзья!
– Про папочку в другой раз, – перебил его шеф, взяв себя в
руки. – Рассказывайте про внедрение!
– Хорошо, но без старины Зеппа рассказа не получится.
Папочка всю жизнь занимается Россией. И меня к этому готовил, с детства. Нянька
у меня была русская, Арина Семеновна, почти как у Пушкина. Ха-ха-ха! Домашние
учителя тоже русские. О-о, я был бойкий мальчуган. И смелый. У меня было две
мечты. Я хотел стать моряком, чтобы плавать по всем морям. И разведчиком, чтобы
сражаться против русских большевиков. Дети ведь глупые. Я считал вас ужасными
злодеями. Это потом я понял, что все хороши – и наши, и ваши. Но наши все-таки
лучше. Потому что привыкли мыть руки перед едой и каждое утро чистить зубы. Ну
и воруют меньше, это очень важно…
Хлоп! На щеке Вассера вспыхнуло пятно от новой пощечины.
– Про внедрение!
– Да-да, извините. Я был, наверное, самым юным нелегалом в
истории разведки. Четырнадцати лет от роду я попал в «дети Дзержинского» – стал
беспризорником. Милый папаша не пожалел свое чадо. Прямо из Германии, из
чистенького особнячка, меня перевезли сначала в Ригу, потом в Ленинград и
швырнули, как щенка в речку: плыви или тони. Теофельсы, знаете ли, весьма
специфическая семья, с диковинными традициями воспитания. Про моего предка
Хайнца фон Теофельса, жившего во времена Фридриха Великого, рассказывают, что…
Пощечина.
– Про внедрение!
– Извините. Столько всего хочется рассказать. Я не утонул. Я
выплыл. Это было настоящее приключение, мне понравилось. Я попал сначала в
детприемник, потом в коммуну «Юный ленинец». Прожил там три месяца, а потом
сбежал. Беспризорники часто давали драпу, обычное дело. Но они обычно укатывали
в Ташкент, погреться на солнце и пошамать дынь и урюка. А я рванул на
ленинградскую явку, откуда меня переправили обратно к папочке. Задание-то я
выполнил, крючок закинул.
– Какое задание? Какой крючок?
– Над нашей коммуной шефствовал сам лучший друг детей
товарищ Дзержинский. А когда его железное сердце остановилось, эстафету принял
верный друг и соратник Первого Чекиста товарищ Менжинский. Был он у нас в «Юном
ленинце» на шефском концерте. И я, славный такой веснушчатый пацаненок,
выступал перед высоким гостем. Читал стихотворение Маяковского, бил чечетку,
художественно свистел – старался, чтобы председатель ЧК-ОГПУ меня запомнил.
Полгода спустя написал ему письмо, трогательное такое, подростковое. Лучшие
специалисты русского отдела сочиняли. «Дядинька Менжинский, пишит вам Мотька
Коган каторый помните чичотку плясал и вы мне ищо руку жали по плечу хлопали
подарили вечную ручку со стальным пиром и наказывали хорошо учица…»
Здесь Вассер подмигнул.
Егор слушал и поражался. До чего же хитры враги СССР! Как
изобретательны, дальновидны! Это сколько же нужно знаний, опыта,
проницательности, чтобы оберегать от черного воронья социалистическую родину!
– Что вы думаете? – с удовольствием продолжил свой рассказ
корветтенкапитан. – Ответил сироте Вячеслав Рудольфович – люди этого сорта
часто бывают сентиментальны. Время от времени я писал ему и дальше, а наша
резидентура пересылала. Вот мол, товарищ Менжинский, я стал юнгой на настоящем
пароходе. Потом – матросом, плаваю по морям. Между прочим, правду писал – я
действительно закончил Морской корпус и не раз ходил в плавания. А в 33-ем отец
говорит: пора. Забросили меня в Союз по второму разу. Устроился мотористом на
китобойную базу «Парижская коммуна», полгода поплавал. Пишу дорогому Вячеславу
Рудольфовичу: так, мол, и так, имею мечту охранять Советскую Родину от подлых
врагов, прошу взять меня на службу в наши доблестные Органы. И взяли! Одной
записочки от Менжинского хватило, чтоб дать хороший толчок моей чекистской
карьере. В Иностранный отдел на загранработу я попал в…
– Хватит про это! – шеф, дернувшись, взглянул на часы.
Видно, вспомнил, что сеанс ограничен по времени. А жалко – Егор слушал бы и
дальше. Здорово все-таки немецкая разведка работает, ничего не скажешь. Это ж
надо так легенду для агента выстроить!
– Довольно истории. В чем состоит ваше нынешнее задание? Оно
связано с планом «Барбаросса»?
И снова Вассер попытался прихватить зубами непослушные губы.
Не вышло.
– Да. Самым непосредственным образом. Более того, мне
отведена ключевая роль в программе по дезинформации советского руководства.
– Про это подробней! – приказал шеф.
– Моя задача – убедить ваше правительство, что в этом году нападения
не будет. Что удар будет нанесен по английским коммуникациям, через Малую Азию
и Ближний Восток. Это многокомпонентная, или, как у нас называют, каскадная
операция, разработанная моим отцом. Старина Зепп – настоящий гений разведки. В
шестнадцатом году по заданию Людендорфа он…
– С удовольствием про это послушаю, но не сейчас. Я не
понимаю, на что вы рассчитывали. Хоть и с опозданием, но мы разгадали ваши
ребусы. Я уже подал рапорт. Нарком срочно вылетел в пограничные округа. До 22
июня вся наша оборона будет приведена в полную боевую готовность. Вы чего-то
недоговариваете!
– Как мы с Гессом-то, а? – перебил его Вассер, которому,
кажется, было физически тяжело молчать – так его распирала словоохотливость. –
Это папочкина заготовка. Одним выстрелом двух зайцев!
– Каких зайцев? – заинтересовался старший майор. – В чем был
смысл акции с перелетом Гесса в Англию?
