– Не валяйте дурака, Вассер! – хлопнул он ладонью по столу.
– Что за детский утренник вы нам тут разыгрываете! Мы знаем, что руководство
Абвера дало вам задание особой важности, напрямую связанное с так называемым
«Планом 21», иначе именуемым «Барбаросса». Вы похитили нашего сотрудника, – шеф
кивнул на Егора, – потому что нуждались в радиосвязи. Ход был дерзкий и даже
блестящий, отдаю должное. Но признайте и вы, что игра окончена. Вы же
профессионал. Умейте проигрывать, черт бы вас побрал! Меня сейчас не интересуют
подробности вашего внедрения в центральный аппарат НКГБ, мне не нужны ваши
связи, шифры и прочая мелочь. Вопрос только один: когда? Вы понимаете, о чем я.
Откровенный ответ сохранит вам жизнь. Если же будете продолжать представление,
мне придется использовать спецметоды. Вы знаете, что за этим дело не станет.
Ну, я жду!
Тут не выдержал и Дорин.
– Не надо спецметодов, шеф, – попросил он. – Вы меня просто
оставьте с этой фрау минут на пять, на десять. За эти 27 дней мы с ней
невероятно сблизились, у нее не будет от меня секретов.
Видно, сказал он это убедительно – Вассер так и вжалась в
спинку стула.
– Я не знала, что он сотрудник органов, – пробормотала она.
– Само собой, – кивнул Октябрьский. – Вы были уверены, что
это Степан Карпенко. Но это ничего не меняет. Прекратите вилять, Вассер.
Отвечайте на вопрос. Или я немедленно переправляю вас на Варсонофьевский, в
Спецлабораторию. Вам ведь не надо объяснять, что это за место.
Судя по тому как побледнела арестованная, объяснения и в
самом деле были излишни. Все сотрудники центрального аппарата слышали, что в
Варсонофьевском переулке находится некий строго засекреченный объект, про
который лучше не говорить даже между собой. Слово «Спецлаборатория» если и
произносилось, то исключительно шепотом. Егор очень туманно представлял себе,
чем там занимаются, но наверняка делами нешуточными, про них знать лишнего не
рекомендуется.
Но и теперь Вассер молчала.
Подождав с минуту, шеф обратился к Егору:
– Не будем больше терять времени. Я сейчас везу эту упрямую
медхен в Спецлабораторию. Там она мне быстренько всё расскажет. А ты с группой
дуй к ней на квартиру. – Он заглянул в личное дело. – Оболенский переулок, дом
9, квартира 36. Это в Хамовниках, ну ребята найдут. Обыск, засада – всё как
положено.
Он поднялся и подал знак сотрудницам – те рывком поставили
арестованную на ноги.
Лицо Вассер пошло красными пятнами. Она облизала пересохшие
губы и вдруг хрипло сказала:
– Не надо в Спецлабораторию. Я расскажу. Всё, что знаю.
– Та-ак, – протянул Октябрьский. – Ну что ж. Итак – когда
начнется война?
– Я не знаю… Я не немка. Не агент Абвера. Кто такой Вассер,
понятия не имею… Постойте! – В ответ на нетерпеливый жест старшего майора
шпионка заговорила быстрей. – Хорошо, хорошо, я знаю, кто это! Я выполняла его
приказы. Меня действительно зовут Ираида Петракович. Никто меня не внедрял, я
попала в органы по комсомольской путевке. Этот человек, которого вы называете
Вассером, он… он завербовал меня. Я не знаю, где он живет, но я помогу вам его
взять. Едем ко мне на квартиру. Там в тайнике рация и шифры. Я покажу, вы без
меня не найдете.
Она говорит правду, она не Вассер, дошло до Егора. Он
пораженно взглянул на старшего майора и понял – Октябрьский того же мнения.
Как же так? Получается, все эти четыре недели Егор принимал
за важного немецкого агента мелкую предательницу!
Петракович, похоже, в самом деле приняла решение. Голос стал
твердым, плечи расправились, и взгляд стал не ускользающим, а прямым, глаза в
глаза.
– Вот это разговор, – одобрил Октябрьский. – Если поможешь
нам взять Вассера, еще поживешь. Женщина ты молодая, умирать тебе…
На столе зазвонил один из телефонов. Не договорив, шеф
быстро схватил трубку.
– Октябрьский слушает… Откуда, из Минска? – удивленно
переспросил он. – И улетел в Киев? А вы ему передали, что я дожидаюсь? … Так и
сказал?
Старший майор положил трубку Лицо у него было озадаченное.
– Ну, в обычном режиме так в обычном режиме, – пробормотал
он и тряхнул головой. – Ладно, Ираида, едем к тебе в гости.
По дороге в Хамовники арестованная опять скисла, на вопросы
старшего майора отвечала односложно.
Нет, настоящего имени Вассера она не знает.
Внешний вид? Высокий брюнет, глаза карие, особые приметы
отсутствуют.
Давно ли завербована? В конце апреля.
Чем ее купили или запугали?
Молчание.
Жила Петракович в ведомственной квартире, выделенной двум
незамужним сотрудницам. Соседка, младший лейтенант госбезопасности, тpeтий
месяц отсутствовала – находилась в командировке, ее комната была заперта
навесным замком.
Дом был недавней постройки, шестиэтажный. Без лифта, но с
газом и даже ванной. Откуда только в комсомоле берутся такие паскудины, думал
Егор про изменницу. И работу ей ответственную доверили, и жилплощадь вон какую
дали, а она против Родины пошла.
Пока специалисты производили обыск (к соседке на всякий
случай тоже вошли, невзирая на замок), Егор разглядывал фотографии на книжной
полке.
Вот ее родители: усач отец хорошего трудового вида, мать в
платке, сестра-фэзэушница, маленький братишка. Вот она сама в десятом классе –
славная такая дивчина, с косой через плечо. А это уже с товарищами по службе:
волосы острижены, глаза холодные и знакомая жестокая складка у рта.
Не разглядели начальники в сержанте госбезопасности
червоточину. И ответят за это, уж будьте уверены. Откуда в человеке гниль
заводится? Может, появляется на свет определенный процент нравственных уродов,
и ничего с этим не поделаешь? Вот бы научиться их распознавать еще в детстве,
пока они не успели обществу напакостить! Академик Лысенко открыл, что если
зерно на ранней стадии развития подвергнуть яровизации (это какой-то там
агротехнический процесс), то оно может начисто поменять свои видовые признаки. Вот
и с нравственными уродами тоже наверняка можно какую-нибудь моральную
яровизацию изобрести.
– В сторонку, – сказал Дорину сосредоточенный человек в
пиджаке и белом полотняном картузе. Отодвинул лейтенанта от полки, принялся
ловко перелистывать книжку за книжкой, прощупывая и даже продувая корешки.
Егор отошел к столу, где сидела Петракович.
